В комнате стояла звенящая тишина. Лианна провела языком по сухим потрескавшимся губам, пытаясь сказать что-нибудь, но сил для этого не было. Она могла только безмолвно смотреть на стоящего у окна Ранда. «Немногим, — подумала Лианна, — посчастливится перед своим концом увидеть такое захватывающее зрелище».
Эрменгард подалась вперед.
— Милорд, свет…
— Неужели в темноте ей лучше?
Повитуха испуганно отпрянула.
Бессильная ярость охватила Ранда, горячим пламенем разливаясь по телу, сжигая ему душу. Винить было некого, никто не мог ответить за то, что сейчас происходило с Лианной.
Никто… кроме него самого. «О Боже, — в отчаянии думал Ранд, — это я довел ее до такого состояния своим желанием обладать ею, своим стремлением иметь наследника». Он ненавидел себя сейчас так же сильно, как и любил Лианну.
Ранд медленно опустился на колени. Он был готов отдать все, что угодно, вынести любые муки, продать душу дьяволу, лишь бы сохранить ее жизнь. Ранд мог даже отказаться от Англии, от короля Генриха, только бы Лианна встала с этой постели живой и невредимой.
Серебристый край облачка напомнил Ранду ее глаза. Неожиданно он вспомнил, с каким негодованием они смотрели на него в брачную ночь. «Я вижу перед собой негодяя и предателя… Ты любишь только своего короля и свои честолюбивые мечты о моем замке…» — звучали в его голове слова Лианны.
Ужасная мысль пронзила Ранда. А что, если ее смерть — наказание за все его грехи?
«…ты заставил меня выйти за тебя замуж против моей воли, ты держишь меня под замком…»
«О Господи, — подумал он. — Я признаю свои грехи и отдаю себя на твой суд. Только оставь ее. Пусть она живет, Господи!»
— Моя племянница удивляет меня, — раздался тихий, спокойный голос. — Я считал, что она гораздо сильнее.
Ранд резко повернулся и с возмущением взглянул на герцога Бургундского.
— Это все, что вы можете сейчас сказать?
Герцог пожал плечами.
— А что еще я могу сказать? Лианна всегда умела бороться. Я думал, что она выиграет и это сражение. И тем не менее моя племянница лежит, — он указал на нее рукой, — неподвижная, безразличная ко всему, безропотная. Это так не похоже на Лианну, — на его непроницаемом лице вдруг гневно засверкали глаза. — Ты должен заставить ее проявить интерес к жизни!
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Ранд — со страхом и отчаянием, взгляд герцога был безжалостным. Однако, присмотревшись внимательнее, Ранд увидел на его лице следы бессонной ночи, заметил дрожь в руках.
Жан Бургундский, по прозвищу Бесстрашный, боялся…
Герцог ушел, но его слова засели в голове Ранда. Да, он должен сделать все возможное, чтобы Лианна почувствовала интерес к жизни, чтобы она стала бороться.
— Мы не можем позволить ей умереть, — прошептал он.
— Можно кое-что попробовать, — ответила Эрменгард.
— Что? — допытывался Ранд. — Скажи мне.
— Нужно заставить ее двигаться, ходить. Она должна сесть на специальный стул для рожениц, как делали еще наши бабушки, — Эрменгард оживилась. — Милорд, ваша жена не сделает этого для меня, но, возможно, уступит вам. Правда, это вызовет страшную боль, но…
Сердце Ранда бешено забилось в груди.
— Несите стул, — приказал он, потом подошел к кровати и опустился около нее на колени. — Лианна.
Она даже не пошевелилась.
— Лианна, посмотри на меня, — попросил Ранд, нашел под одеялом ее руки и крепко сжал их.
— Я устала, — прошептала она, открывая глаза. — Я устала и мне холодно.
Ранд с трудом подавил в себе желание прижать ее к груди, согреть своим теплом, убаюкать. Вместо этого он низко наклонился к ней.
— Тебе нужно родить ребенка, Лианна.
— Нет. Слишком тяжело… Мне трудно…
— Слишком тяжело? — грозно спросил Ранд; Бонни испуганно ахнула. — Черт побери, ты же сама всегда хотела этого: родить наследника Буа-Лонга.
Краем глаза он заметил, что к нему ринулась Бонни, но матушка Брюло удержала ее.
— Оставь его, — прошептала она.
— Замок… — Лианна облизнула пересохшие губы. — Теперь замок твой, Ранд. Он достанется тебе в любом случае: выживу я или нет.
— Итак, ты сдаешься, — взорвался Ранд. — Отказываешься от дома, в котором выросла, от наследника, о котором так мечтала.
— У меня… нет выбора.
— Ты уже сделала выбор и теперь беспомощно лежишь здесь. Я даже благодарен тебе: мне будет гораздо легче отдать замок королю Генриху, потому что некому станет постоянно испытывать мое терпение.
Лианна тихо застонала. Не обращая на это внимания, Ранд продолжал:
— Ты позволишь ребенку умереть? Вот так будешь лежать здесь и ждать своей смерти? Знай, что вместе с тобой прервется род твоего отца, — она безучастно смотрела на мужа, щеки ее ввалились. Ранду стало страшно, но, собрав все свое мужество, он сказал: — Значит, так заканчивает свою жизнь мадемуазель де Буа-Лонг, дочь блистательного Эймери-Воина? Неужели ты без борьбы, без сопротивления отдашь свой замок в руки англичан, а своего ребенка — в руки смерти?
Бонни опять попыталась протестовать, но Ранд не обратил на нее никакого внимания. Он усмехнулся.
— Мне нужна сильная женщина. Следующая моя жена обязательно нарожает мне здоровых сыновей. Да, я найду себе крепкую английскую девушку.
— Ты под… лец, — чуть слышно сказала Лианна.
Ранд продолжал разглагольствовать.
— Первым делом я пошлю королю Генриху в подарок одну из пушек и баллисты [28].
Лианна схватила его за руку.
— Нет… нет, я не позволю тебе… — она беспокойно пошевелилась.
— Дай мне сдачи, Лианна, — наклонился к ней Ранд. — Покажи свой характер, борись со мной, иначе пушки достанутся королю Генриху.
— Будь… ты… проклят, — выдавила Лианна сквозь стиснутые зубы.
Щеки ее порозовели. Гнев придал Лианне силы: она выгнулась дугой и закричала.
Эрменгард тотчас же поспешила к ней, отбросила одеяло, а Ранд стащил Лианну с кровати и приказал:
— Иди!
Поддерживаемая мужем, она сделала несколько шагов, и у нее тут же начались схватки.
— Отведи меня… на стул для рожениц, — тяжело дыша, проговорила Лианна.
Эрменгард тронула Ранда за локоть.
— Если позволите, милорд, вы свое дело сделали.
Он уже повернулся, чтобы уйти, но его остановил голос жены:
— Нет! Ты раздразнил меня, англичанин, заставил рожать твоего ребенка. Я хочу, чтобы ты остался и увидел все до конца.
В течение следующего часа Ранд осознал, какое счастье для мужчин, что их выгоняют из комнаты, где рожает женщина. Он держал руки Лианны, видел, как напрягается ее тело, чувствовал ее боль словно свою собственную, слышал ее стоны и крики…
