— Просите Бога о прощении.
Теа отвернулась от Саважа, но он схватил ее за руку и повернул к себе лицом. Держа за плечи, он приковал ее взором и притянул ближе.
— Пойми же, наконец, упрямая дерзкая девчонка. Что я должен был, с твоего позволения, делать? Позволить тебе ввергнуть нас в войны? Ты когда-нибудь видела, как горят люди? Ты видела тех бедолаг, которых старая Кровавая Мария посылала на костер? Может, конечно, тебя это все не волнует.
Теа вырвалась.
— О мой Бог! Разбойник вознамерился учить меня состраданию. Ты опоздал. Я выучилась этому еще во Франции, когда наблюдала за монахами, смеющимися при виде горящих детей.
Они смотрели друг на друга, тяжело дыша, и каждый был уверен в собственной праведности. Наконец Саваж неожиданно улыбнулся.
— Кажется, у нас нет поводов враждовать, во всяком случае, гораздо меньше, чем я думал.
— Вы сами виноваты, — ответила Теа. — Вам бы следовало сначала поговорить со мной, а не набрасываться, как волк на овцу.
Она почувствовала, что ее тело ослабло. Казалось, будто она пребывала в настороженном, напряженном состоянии целую вечность. Внезапно на нее навалилась усталость, и она осела на скамью, рядом с подносом с остывшей едой. Саваж напугал ее, так как вдруг опустился на одно колено.
— Госпожа Хант, даже если бы я не был послан, чтобы разыскать тебя, если бы я наткнулся на тебя случайно, я бы все равно набросился.
— Все так, как я и сказала, вы низкий и подлый, вор и убийца.
Она попыталась подняться со скамьи, но он положил руку на ее колени.
— Когда я увидел тебя, я был разгневан.
— Это неудивительно, — сказала она, пытаясь убрать его руку.
— Я был зол, леди, потому что ты была предательницей, но ты и зажгла во мне огонь.
Теа прекратила борьбу с его рукой. Приняв спокойный вид, она ждала продолжения. Он наклонился ниже. Она отпрянула, но не могла уйти далеко, не потеряв равновесия. Он был так близко, его тело почти касалось ее.
— Теа, bella, даже когда ты не боишься меня, ты все равно воспламеняешь мою плоть. Посмотри на меня. Я обещал не причинять тебе боли. Неужели ты не видишь, что я осознал, что прошлые дни были ошибкой?
— Уходи.
Она оттолкнула его снова, и он сел позади, грустно наблюдая за ней.
— Все же ты боишься. Даже разбойнику не нравится, когда такая милая женщина смотрит на него, как на бешеного пса.
До этого она была насторожена. Комплимент усилил ее недоверие и подозрительность. Только один мужчина смотрел на нее прежде такими наполненными дремотой глазами, которые на самом деле не спали. Только один мужчина морочил ей голову лживыми комплиментами. О Боже, она чуть не потеряла рассудок.
Теа оттолкнула Саважа обеими руками. Он повалился на пол. Вскочив на ноги, она встала над ним.
— Лживый мерзкий негодяй. Не морочьте мне голову своими гадкими похвалами. Вы решили поразвлечься, просто потому, что вам нечего больше делать со мной.
Издав отчаянный крик, Теа пнула его ногой, как только он поднялся, и Саваж снова упал.
— Если вы намереваетесь кое-чем заняться со мной, делайте это и убирайтесь. Если нет, оставьте меня в покое в этой тюрьме.
— Ах ты маленькая сквернословящая ведьма, что ты развизжалась? — Саваж в ярости вскочил на ноги.
— Если вы думаете, что я настолько бестолкова, чтобы подчиниться вам после того, что вы со мной сделали-о Боже, дай мне сил, — с какой стати вы решили, что я достаточно глупа, чтобы мгновенно забыть всю вашу жестокость, улечься и предоставить свое тело для ваших забав только потому, что вы изменили свое мнение обо мне?
Саваж продолжал смотреть на нее.
— Я рассказал, как это произошло.
— Вы пытались заставить меня лечь с вами в постель. — Теа метнулась к скамейке, схватила хлеб с под-носа и швырнула его в Саважа. — О Боже, как я ненавижу мужчин. Довольные собой, гордящиеся своими способностями и удалью. Использующие женщин так же, как используют ночной горшок, а потом бросающие их, найдя их более ненужными, как если бы они смердели. — Она слышала, как повышается ее голос, но не могла ничего поделать. — Надеюсь, все вы будете гореть в аду, каждый последний чревоугодник, все эти похотливые негодяи.
Саваж продолжал смотреть на нее своими чарующими темно-голубыми глазами. Теа схватила миску с мясом и швырнула ее прямо в них. Он увернулся, и миска ударилась в стену. Мясо рассыпалось по камню. Он бросил взгляд на него, потом повернулся к ней.
— Ты и в самом деле бестолковая.
— Убирайтесь!
— Ухожу, — сказал он, подходя к. двери. — Ты думаешь, я хочу услышать еще какую-нибудь твою проповедь? Вопишь, как зараженная сифилисом шлюха, чей кролик смылся, не заплатив.
Теа выругалась, потом взглянула вниз, на кружку с элем, единственную вещь, оставшуюся на подносе. Саваж уловил ее взгляд, когда открывал дверь.
— Оставь. — Он выскочил за дверь, когда кружка полетела в него. Просунув голову в дверь, он посмотрел на мокрое дерево. — Я предупреждал тебя.
Он устремился к Теа, которая бросилась на скамейку. Добравшись до нее, она приподняла ее и бросила в Саважа, поднос загремел по полу. Саваж отшвырнул скамейку и продолжал наступать. Он схватил девушку за запястье, когда она бросилась к кровати. Повернув к себе лицом, он позволил ей сопротивляться, пока ее не оставили силы. Когда она могла только бесполезно метаться из стороны в сторону, он слегка усмехнулся и скользнул губами по ее щеке. Она закричала, но он проделал путь языком по ее подбородку. Содрогаясь, она проклинала его.
— Теа, bella, однажды ты будешь проклинать меня за то, что я не делаю этого.
Она попыталась плюнуть в него, но он поцеловал ее. Их рты соединились, и у нее пробежал холодок по телу. Так же быстро, как он захватил ее губы, он отступил, и его язык продолжил свой путь к шее. Гусиная кожа покрыла ее горло, руки, грудь. Она тяжело вздохнула, когда он вдруг перевернул ее так, что она оказалась спиной к нему. Он покусывал ее кожу от уха до шеи, зажав ее в объятиях. Его руки обхватили ее груди, и он шепотом убеждал ее, изредка издавая стоны удовольствия.
— Не сердись, — шептал он. — Забудь, Теа, bella, забудь все. Только ощущай. Ощущай мои руки, ощущай их.
— Нет!
Теа оторвала его руки от своих грудей и локтем отпихнула его назад, собираясь с силами для новой атаки. Он стоял, пыхтя, и смотрел на нее.
— Я был прав, — сказал он. — Ты просто дразнила меня.
Пнув ногой лежащую на полу скамейку, он двинулся к двери и распахнул ее снова.
— Ты в последний раз дразнила меня, женщина. Запомни это. Если ты сопротивляешься, то сопротивляйся до конца, но если ты расслабишься снова, знай, что бы ты ни говорила и ни делала, меня ничто не остановит.
— Только попробуй, негодяй, и я засуну твои яйца тебе в глотку.
Его ответом был стук двери. Она слышала, как он изрыгал проклятия, когда спускался по лестнице. Вытерев пот с нижней губы и лба, она смахнула слезу рукавом. Подойдя к окну, она выглянула во двор. Саваж выскочил из башни, пробежал по плитам и исчез в проломе развалившейся стены. Во время этого бегства его окликнул Иниго. Саваж разразился грязными ругательствами в его адрес, и тот так громко расхохотался, что эхо передавало его смех от башни к башне.
Теа вернулась к кровати и села. Она оставалась неподвижной несчетное количество времени, затем скользнула на колени. Скрестив руки, она принялась молиться.
