Очень хорошо. Ты слышал, как она спасла царю жизнь?
Юноша удивился, а затем усмехнулся.
– Это прекрасный и остроумный финал, которым обычно заканчиваются истории Одиссея?
– Нет, это правда, – возразил Насик. Геликаон выслушал историю фригийца о соревновании в стрельбе из лука, как Андромаха застрелила убийцу. – Предатель подбежал к царю и приготовился его убить, когда стрела пронзила его сердце. Царь похвалил ее перед толпой, сказав, что она – подходящая невеста для его Гектора.
– Во имя богов, – прошептал Геликаон, – такую женщину нужно ценить как сокровище.
– Очевидно, царевич Агатон согласен с тобой. Рассказывают, что он просил у Приама руки Андромахи, в случае если Гектор не вернется.
– Она приняла предложение Агатона? – с расстановкой спросил Счастливчик.
– Не знаю, приняла или нет, – ответил фригиец. – Конечно, с ее стороны будет глупо, если она откажется. Он молод, богат и… при удачных обстоятельствах… однажды может стать царем.
– Что еще ты можешь рассказать об Андромахе?
Насик засмеялся.
– Она плавала с голым мужчиной перед царскими сыновьями.
– Это сплетни или правда? – спросил Геликаон, сдержав свой гнев.
– Правда, мой господин. Мой друг был на берегу в это время. Дочь царя, Лаодика, пригласила раненного микенского воина на пляж. Он очень худой – только кожа и кости. С трудом мог дышать. Андромаха плавала с ним в море.
– Аргуриос, – подсказал Геликаон.
– Да, это был он. Говорят, он знаменит.
– Продолжай.
– Когда они вышли из воды, царевич Деифоб возмутился ее поведением, и микенец бросил ему вызов. Это, наверное, было интересное зрелище. Шатающийся скелет требует меч, но он испугал Деифоба. Агатон пришел ему на помощь и разрешил ситуацию. О ком еще ты бы хотел послушать?
– Что ты имел виду, говоря – «порочащие истории?
Насик наклонился ближе.
– Ты просишь меня вступить на опасную территорию, Счастливчик. Ты уже ясно высказался, что госпожа – твой друг, и ты не хочешь слышать о ней ничего плохого. Так что ты хочешь знать?
Геликаон сидел молча какое-то время.
– Расскажи мне все, – попросил он, наконец.
– Когда я приехал, то слышал, как дворцовые слуги говорят о человеке, который обидел тебя на недавней встрече. Говорят, его голову выставили на обозрение. Я очень люблю свою голову.
– Твоя голова в безопасности, Насик. Ты слишком хороший сплетник, чтобы тебя убивать. Мои зимние вечера были бы намного скучнее без тебя.
– Очень хорошо, но помни, что это ты попросил. Креу-са заявила, что видела, как Андромаха голой резвилась со служанкой. Это сообщили царю, который высек служанку и выгнал из дворца. Андромаха была в ярости и публично заговорила с Креусой. Та дала ей пощечину, а Андромаха ударила ее в челюсть. Свидетели говорят, это был прекрасный удар. Апперкот. Креуса упала без чувств, пришлось отнести ее в постель. Все ожидали, что Андромаху отошлют обратно к отцу. Приам решил проигнорировать этот случай. Возможно, потому, что он обязан ей своей жизнью. Теперь во дворце ходят слухи об Андромахе и царе.
– Я слышал достаточно, – твердо сказал Геликаон. – Как царица Гекуба?
– Она продолжает цепляться за жизнь, даже принимает гостей. Юная дочь царя Спарты остается во дворце. Очевидно, она здесь, чтобы найти подходящего мужа. Считают, что отец отослал ее прочь в безопасное место. Микенские армии сосредотачиваются на границах Спарты. Похоже, весной будет война. А маленькая армии Спарты не может выстоять против сил Агамемнона.
Раздался тихий стук в дверь. Вошел старый полководец Павзаний.
– Простите, что побеспокоил вас, господин, – сказал он. – Мне нужно поговорить с вами… лично.
Насик встал.
– Дела государства всегда превыше всего, – сказал он, улыбнувшись Павзанию. Фригиец вышел из комнаты.
– Что случилось? – спросил Геликаон.
– Царица покинула свою комнату. Ее служанка говорит, что видела ее идущей к Прыжку Афродиты. – Старый полководец побледнел. – Простите, мой царь. Это было грубо с моей стороны.
– Я найду ее, – пообещал Геликаон.
В сумраке поднимаясь по высокой горной тропе, Халисия с трудом могла отличить туман, поднимающийся из-за скал под ее босыми ногами, от мрака, окутывающего ее разум. Люди рассказывали о разбитых сердцах, но они ошибались. Разбиваются не только сердца, а все. Навсегда. Наступает хаос. Незаживающая рана, острая и рваная, как бронзовые когти, вгрызающиеся в сердце. Сознание стало ее жестоким врагом, надолго заставляющим забыть о реальности. Иногда она забывала, что Дио убили. Она смотрела на залитое солнечными лучами небо, улыбалась и гадала, где он. Затем возвращалась боль, и бронзовые когти сильнее сжимали раненое сердце царицы.
На рассвете дул холодный ветер, который предвещал дождь. Прошло много времени, с тех пор как она поднималась по этой тропе. Это место называли Прыжок Афродиты, шепчась за спиной старого царя. Его первая жена сбросилась со скалы на камни. Халисия слышала эту историю много раз. Подойдя к краю скалы, она посмотрела вниз – над морем стоял густой туман, она задумалась, каково это – пройти через него, упасть вниз и покончить с жизнью.
Женщину охватили воспоминания прошлого. Она вспомнила светлые дни своего детства в Зелии, когда она со своими братьями перегоняла табуны лошадей с пастбищ у темной реки Эсипос к городам побережья. Много дней ее ноги не касались земли. Халисия путешествовала на смирной кобыле завернутая в теплое одеяло, прислушиваясь к звукам ночной равнины…
Дио уже был бесстрашным наездником, и она собиралась взять его в ночное путешествие, разбить лагерь под холодными звездами…
Небо светлело, но мрак в ее сознании сгущался. Халисия зашаталась и упала на колени, силы покидали нее, словно вода, вытекающая из чаши. Ей показалось, что она слышит какой-то звук, шаги бегущего человека позади себя, но не могла пошевелиться, чтобы оглянуться.
Измученное сознание царицы снова обратилось к прошлому, к приятным мыслям о первом приезде в Дарданию. По правде говоря, она тогда не была здесь счастлива; ей было всего семнадцать, она скучала по дому и боялась старого седого человека, за которого должна была выйти замуж. Но теперь она вспоминала это время с нежностью, потому что она быстро забеременела Диосом. Анхис был неплохим мужем, не злым. Эней исчез из его мыслей, она была матерью сына, на которого он возлагал все свои надежды. «Он подарил Дио игрушечную лошадь, – вспомнила Халисия с улыбкой, – которую сам сделал из светлого дерева». Это была грубая вещь, потому что царь плохо умел что-то делать руками, но Анхис украсил ее гриву и хвост золотым листом, а глаза сделал из кусочков ляпис-лазури небесно-голубого цвета.
Она вспомнила голубые глаза Гаруса, ее охранника, его мягкие светлые ресницы, которые касались щек, когда он спал. Халисии нравилось его будить, чтобы увидеть, как он взмахивает своим светлыми ресницами, как его глаза смотрят на нее с любовью и удивлением. Он погиб в последнем сражении – копье пронзило ему грудь, а меч угодил в желудок – пытаясь защитить ее и Дио. Гарус умер до того, как они все ее изнасиловали. Халисия была рада этому. Он умер, прежде чем убили Дио.
Царица услышала тонкий пронзительный звук. Это был ее собственный голос, но она не знала, как замолчать.
– Халисия! – еще один голос проник во мрак ее сознания. – Халисия!
Она вернулась мыслями к своему детству, отец держал ее за руки, улыбаясь. От него пахло лошадьми, шкурами, который он носил. Царица потянулась и потянула за засаленные косички его бороды. Отец засмеялся и крепко прижал ее к груди. Она почувствовала, как ее обняли мягкие и нежные руки.
– Халисия. Это Эней. Вернись ко мне.
Эней? Они называли его Геликаон. В ее сознании было много Энеев, много Геликаонов. Там был застенчивый испуганный мальчик, которого она едва замечала, поглощенная любовью к своему ребенку.
