— Что ты? Что с тобою?.. Лиза! Вставай, пойдем… Вставай и пойдем.
Он поднял ее, взяв под локти, и осторожно повел в шаг идущей толпе. Она шла, вздрагивая крупно и не отнимая платка от глаз.
Для дипломной работы Леня выбрал исследование донецких углей на коксуемость, и то, что его командировали от коксовой станции в Донбасс за пробами углей, как нельзя лучше совпало с его личной задачей. Командирован он был представителем Главнауки. Ездил с ним вместе от Коксостроя некий Пивень, увесистый человек с толстым сизым носом, и экономист Моргун, который страдал тиком и делал при разговоре изумительные гримасы после каждого десятка слов.
С ними Леня побывал в Гришине, Рутченкове, Енакиеве, Сталино, везде собирая сведения о шихтах, какие идут на коксование, и ведя строгую запись увозимых с собою проб угля.
В Горловке он отыскал Шамова; тот жил при заводе, который уже заканчивали: на нем утверждали последние коксовые установки.
И первое, что спросил Леня у Шамова, было:
— Ну, а этот вот, ты писал, аппарат Копперса, — он где у тебя?
— А-а, загорелось ретивое? — хлопнул его по спине Шамов. — Да, брат, аппаратик любопытный. Только у меня его, конечно, нет, — он у немцев. Называется он трайб-аппарат Копперса.
— Трайб-аппарат?.. Хорошо… А он у них как — засекречен?
— Немцы, конечно, своих секретов выдавать не любят, но-о… поскольку фирма того же Копперса строила наш завод, то должна же и пустить его, а для этого пробовать на своем аппарате наш уголь, — так?
— Не иначе. А ты был при этих пробах?
— Непременно. Да ведь аппарат по существу простой, только…
— Что «только»? — очень живо спросил Леня. — Химический подход или физический?
— Вот потому, что подход физический, он дает результаты весьма приблизительные, этот трайб- аппарат.
— Приблизительные?
— Да… И я бы сказал, что это не решение задачи кокса, нет, брат. Особенно с нашими углями. У нас что ни уголь, то имеет какую-нибудь особенность. Этих особенностей трайб-аппарат учитывать, оказалось, не может… Очень он груб и прост для наших углей… Что? Отлегло от сердца?
— Ну вот, чепуха. Что же, ты в самом деле думал, что я… — толкнул его Леня.
— Но если ты не перейдешь на химический метод решения, все-таки ничего у тебя не выйдет. В этом уж я теперь окончательно убедился.
— А трайб-аппарат посмотреть нельзя?
— Я тебе начерчу его, если хочешь… Пустяки… Простей лаптей. Вот цилиндр, а в нем железная трубка…
И Шамов бойко принялся вычерчивать разрез аппарата, четко и точно, взвешенными словами давая свои объяснения к чертежу. Когда же Леня сказал, что все он отлично понял и что это действительно просто, Шамов добавил:
— Копперс как строитель заводов коксохимических интересовался собственно чем? Не превышает ли уголь пределов нагрузки на стены печей, то есть не вспучивается ли так, что может деформировать стены, во-первых, и, еще больше, не может ли забурить печь, во-вторых?
— А мы чем интересуемся? Не тем же ли самым? — не понял Леня.
— Нет, не тем… Главное, не так. Он заинтересован в том только, чтобы завод сдать как годный к эксплуатации, а мы — в том, чтобы этот завод работал у нас без перебоев, — это большая разница, конечно. Вот завод выдал серию печей — отлично. Вот завод выдал все печи без забурения — еще лучше. Мы завод приняли. Фирма денежки получила — и до свиданья. А у нас потом забуряются печи сплошь. Почему? Потому что уголь не однороден, это тебе известно, конечно. И вот, насколько я присмотрелся к этому аппарату, он дает только три показателя: черта пошла вверх, потом упала низко — первый показатель. Что он значит? Значит он, что уголь при коксовании будет пучиться и может попортить стенки, но коксуется хорошо. Затем — черта идет вот так, как волна, а хвост низко не опускается — второй показатель. Значит он, что уголь плохой: будет очень пучиться и забурять печь. И, наконец, третий показатель: черта самая скромная, в гору не лезет, а норовит скорее опуститься вниз; это — самый хороший уголь, и кокс будет выдаваться как малина. Однако найди поди такой уголь. Подобрать шихту по этим данным можно? Ни в коем случае.
— А идея все-таки хорошая, — пробормотал Леня.
— Куцая.
— То есть не охватывает всех углей, но вот видишь — отмечает же, насколько вспучивается уголь при коксовании.
— То есть приблизительно указывает, сравнительно с другим сортом угля указывает, сколько в нем битума, больше ли, меньше ли, а сколько именно?
— Да это совсем и не нужно, сколько именно.
— Ну, этого уж ты мне не толкуй.
— А идея все-таки здоровая. Все ведь постигается путем сравнения… А тут сравниваются целых три типа углей.
— Да, если бы их только и было, что три типа, а не триста двадцать три, например.
— Однако аппарат этот может здорово помочь в их классификации.
— В том-то и дело, что ничуть, ни вот на столько не помогает, — и Шамов показал ноготь мизинца.
Когда Леня увидел аппарат Копперса, то быстро прикинул его размеры снаружи и размер металлического стакана внутри, куда насыпался истолченный в порошок уголь; острым и цепким глазом человека, привыкшего все делать своими руками, схватил — что, куда и как прикреплено и из чего сделано, и, наконец, сказал Шамову тихо, но убедительно:
— Знаешь, что?.. Через неделю я все объеду, где тут, в Донбассе, мне нужно еще взять пробы, а через две недели у меня на столе, на нашей коксовой станции, будет стоять точь-в-точь такая штука.
К Гаврику обратился Леня:
— Послушай-ка, кузен и все прочее, ты ведь, кажется, говорил, что готовишься стать токарем по металлу?
Гаврик сдвинул брови и ответил важно:
— Чего же мне готовиться, когда я уж и плиты шлифую и все делаю сам… Мне готовиться уж нечего, я и так готов.
— Так что, если я тебе дам чертеж и материал, можешь ты мне довести этот материал до дела?
— А почему же нет?
— И высверлить можешь цилиндр, например, небольшого диаметра?
— А что же тут такого страшного?
— Ну, раз для тебя ничего страшного нет, тогда молодчина. Тогда я тебе дам заказ.
— Специальный?
— Непременно. Для нашей коксовой станции. Идет?
— Идет.
Леня достал подходящего железа и с помощью Гаврика, с одной стороны, и Студнева, с другой, смонтировал аппарат системы Копперса. Все пробы, вывезенные Леней из его поездки по Донбассу, одна за другой прошли через этот аппарат, и кривую вспучивания при коксовании каждой пробы Леня занес, очень тщательно перечертив ее, в особую ведомость донецких углей.
Как-то к нему в подвал, где он готовился к дипломной работе, которую думал назвать «Методика определения коксуемости углей», зашел неожиданно Гаврик.
— Ты что? Чего-нибудь тебе нужно? — забеспокоился Леня.
— Нет, ничего особенного… Хочу просто на дело рук своих поглядеть… Работает?
