– Обделаем дельце, не сомневайся.
– Вот здесь подпиши. – Слимброк положил перед ним бумагу.
– Хо-хо! Да я, может, писать не умею.
– Ставь крест.
– «Ставь крест», тьфу! Кресты покойникам ставят. Ну ладно, давай подпишу. Но ты мне тоже подпишешь.
– А я тебе что?
– Как что? Грех беру на душу. А за кого? Вот ты и напишешь, что за тебя. Всё пригодится бумажка на том свете. Не за так, мол, прикончил, за пятьсот флоринов. А боженька в деньгах понимает. Ты знаешь, сколько я индульгенций у вас, толстосумов, понакупил?
– Я не продаю индульгенций.
– То-то, не продаешь. Знаю я вашего брата. За каждого конченого индульгенцию покупал, правда из его кармана, ха-ха!
– И много на тот свет отправил?
– Я? Спрашиваешь! Уж если за дело возьмусь, кишки на деревьях развешу! Один раз, веришь иль нет, ха-ха, смех разбирает… Встретил на дороге монаха. Что, говорю, брат, продаешь индульгенции? А он, толстая рожа, продаю, отвечает. Отравление – одиннадцать дукатов, простое убийство – пять дукатов, прелюбодеяние – три дуката, и пошёл, и пошёл, чёрная корова… А я ему: святой отец, мне бы простое ограбление. Пожалуйста, говорит, всего один дукат. Ну, я купил у него и тут же, ха-ха, тут же обобрал его до нитки! Спасибо, говорю, святой отец, что заранее отпустил мне грешок… Ловко я, а?
– Много болтаешь, – сказал Слимброк сухо. – Учти: если проговоришься, на краю света найдём.
– Плевал я на вас. Кто вы такие?
– Мы такие, что тысячу подобных тебе из-под земли вытащим и в землю опять закопаем, живьем.
Слимброк сказал так зловеще, что хриплый примолк. Потом пробурчал:
– Ну и банда у вас! Далеко моим ребятам до вас, душегубов.
– Наоборот, мы спасители душ.
– Рассказывай… То-то, смотрю, пятьсот флоринов за спасение платишь.
– На небе его душа очистится от грехов земных.
– А моя-то, моя как же?
– Это ещё заслужить надо, Железный Зуб.
Как? Я не ослышался? Тот хриплый и есть Железный Зуб? Разбойник, которого боятся в Голландии и во Фландрии? Рассказывали, что на голове носит шлем с острым стальным рогом. Когда нападает, бьёт прямо в грудь, и никакой панцирь не спасает от страшной раны. Я всматривался из-за бочки, но в трепетном свете не мог разглядеть, есть ли что-нибудь у него на голове.
Тогда кто же Слимброк, если его побаивается сам Железный Зуб? Всегда мне казалось, что хозяин мой не простая птичка. Так оно и оказалось. Нужно держаться от него подальше.
– Расписочку не забудь, – сказал Железный Зуб. – Что не мне этот покойник нужен, а вам.
– Сначала сделай покойником.
– Моя забота. Тут по округе человек шляется, весь в чёрном, не ваш?
– Какой человек?
– Крестики ставит, подсчитывает. Хотел было его на тот свет отправить, да подумал: может, ваш? С вами, паразитами, лучше не связываться.
– Потише!
– А я что? Одним делом, говорю, заняты, души спасаем, хо-хо! На том свете оно ведь спокойнее.
– Остальные пятьсот, когда узнаем, что дело сделано,
– Дёшево платишь. Да ладно. Вино, говорил, есть или пиво?
– И то и другое.
– Какое вино?
– Рейнвейн.
– С него и начнем.
– Возьми там в углу. ещё полбочонка осталось. Железный Зуб встал, опрокинув скамейку, и тут же я оказался на виду перед всеми, потому что прятался за тем самым бочонком.
– Вот те на! – сказал Железный Зуб. Бочонок у него в руках, ноги расставлены, а свет падает прямо на меня.
– Это что, твой шпик, хозяин?
Слимброк обернулся и уставился на меня:
– Кеес?!
