– Мы?
– Сегодня днем мы всем семейством, включая живность, перебираемся жить к тебе. Я должна постоянно находиться в стенах особняка, чтобы ежесекундно заниматься поисками. А вот присутствие посторонних нам совсем необязательно. Так что, Маргоша, действуй.
Маргарита Савельевна согласно закивала.
– Хорошо, все сделаю.
Розалия Станиславовна прошлась по холлу, затем зашла в гостиную.
– Скромненько, но со вкусом. Для временного проживания сойдет.
Когда Жанночка появилась в комнате, Леонид приоткрыл глаза и похлопал ладонью по кровати.
– Иди ко мне.
– Лень, я ужин приготовила, пойдем поедим.
– Не хочется, – Силин завел руки за голову. – Я сыт.
– Так нечестно. – Жанна села на край кровати. – Я полдня провозилась на кухне, а он, видите ли, сыт. Где, интересно узнать, ты успел насытиться? Наверное, опять днем перехватил бутерброды с кофе. Это не еда, подумай о своем желудке.
– Знаешь, Жанка, я сейчас думаю совсем о другом, у меня в голове роятся мысли, от которых делается не по себе.
– Имеешь в виду убийство отца?
– И это тоже. – Леонид вздохнул. – Меня беспокоит странное поведение матери.
– В каком смысле странное?
– Она изменилась, за прошедшие недели мать стала другой. Ее будто подменили.
– В этом нет ничего удивительного, а как ты хотел, она овдовела, и ее состояние вполне объяснимо. Потребуется время, чтобы Лариса Артуровна вновь стала прежней.
– Ты не поняла, в том-то все и дело, что мать выглядит совсем не как убитая горем вдова, она стала более... раскрепощенной, что ли. Раньше постоянно принимала транквилизаторы, ходила по врачам, выглядела усталой от жизни и не знала, куда себя деть. Теперь все иначе. Она избавилась от таблеток, прекратила хандрить, в нее словно вдохнули жизнь.
– Ты преувеличиваешь.
– Ничуть. Посуди сама, я давно не видел, чтобы мать рассматривала глянцевые журналы и без умолку твердила о шмотках. Сколько себя помню, мама была равнодушна к вещам. Ее гардероб ломится от эксклюзивных тряпок, но данный факт оставлял ее равнодушной. До недавнего времени. Сейчас же она оживилась и... Не хочу говорить ничего дурного, но, по-моему, после похорон отца мама заново родилась.
– Леня, побойся бога, что ты говоришь.
– Конечно, мне известно, что отношения родителей в последние годы были весьма прохладные, – продолжал Леонид, не слыша слов Жанны. – Отец отдалился от семьи, уйдя с головой в дела фирмы. Мать страдала, она чувствовала себя одинокой, брошенной. Он ее третировал, иногда мог ответить грубостью на ласку, незаслуженно обвинить, унизить, оскорбить, а она терпела. Терпела и постепенно уходила в себя.
Жанна нахмурилась.
– Я не понимаю, куда ты клонишь? Хочешь сказать, твоя мать восприняла известие об убийстве мужа с облегчением? Ты к этому ведешь?
– Сам пытаюсь разобраться, – Леонид потянулся за сигареткой. – Но одно могу сказать точно: теперь, когда капиталами отца владеет она, нам всем перепадет солидный куш. У меня наконец появилась возможность восстать из пепла, моя фирма еще себя покажет. Вот увидишь. Как только я получу деньги и стану финансово независимым, мои дела непременно пойдут в гору.
– А если мать откажет?
– Мне откажет? Шутишь? Да никогда в жизни, мы с ней уже беседовали на эту тему – мать дала зеленый свет. Кстати, она и другану Игоря приличную сумму одолжила. У парня возникли проблемы с квартирой, и Игорь разговаривал с отцом, но тот уперся рогом, мол, не дам ни копейки.
– А Лариса Артуровна паренька пожалела и расщедрилась, – саркастически произнесла Жанночка.
– Представь себе, для матери материальные ценности никогда не стояли на первом месте. В этом плане она намного человечней отца.
Жанна промолчала.
Леонид бросил окурок в пепельницу и поморщился.
– Опять плечо? – спохватилась Жанна.
– Плечо, – протянул Силин.
– Лень, я же говорила, надо снимок сделать, почему ты отказываешься?
– Само пройдет, на мне ж, как на собаке, все заживает за рекордно короткие сроки.
– Ой, Ленька, ты только не кричи на меня, но я все-таки считаю, что те парни напали на тебя неспроста.
– Опять двадцать пять. Мы же договорились о драке не вспоминать.
– Как я могу забыть? На тебя напали в тот день, когда убили твоего отца.
– Они не нападали, я уже объяснял тебе, два урода окликнули меня, когда я подходил к машине. Попросили закурить, а потом начали нарываться. Они и в драку ввязались только потому, что были поддатые. Обычный инцидент, ничего экстраординарного в этом нет. По морде получили оба и сразу позорно бежали.
– Но и тебе досталось, плечо вон до сих пор болит.
– Забудь.
– Лень, а вдруг это не случайность? Днем нападают на тебя, вечером убивают твоего отца.
Силин вспыхнул.
– Нападения не было, заруби себе это на носу. И не смей приплетать сюда убийство отца, тот, кто отправил его на тот свет, не имеет никакого отношения к тем придуркам.
– Откуда ты знаешь?
– Оттуда! Все, хватит, мне неприятен этот разговор. Ты вроде обещала меня накормить, я голоден как волк. Ужин готов?
Жанночка вытаращила глаза.
– Ленька, ты чего, сам же отказался от ужина.
– Я? Когда? Не помню.
Жанна вышла из комнаты.
– То он сыт, то голоден как волк, – бормотала она по дороге в кухню. – Ну где ты там? Иди, все уже давно остыло.
ГЛАВА 9
После переезда в особняк Изотовой живность Копейкиных начала показывать характер. Арчибальд, которому данное географическое перемещение пришлось явно не по вкусу, невзлюбил двухэтажное строение Маргариты и всеми силами старался устроить какую-нибудь пакость. За два дня пернатый – при помощи своего огромного клюва – умудрился испортить всю растительность в доме. В зимнем саду Маргариты Савельевны росли дивные крокусы, филодендроны, колоказии, фикусы и кофейные деревца. Арчи подлетал к напольным горшкам, посылал их по всем известным адресам, а затем начинал срезать клювом-секатором сочную листву. Листья падали на пол, что доставляло пернатому океан удовольствия.
Да и Парамаунт с Лизаветой остались не в восторге от вынужденного переезда. Персы наотрез отказывались делать свои дела в лотках с наполнителем. Лизка справляла нужду исключительно в столовой и в холле, а Парамаунт облюбовал гостиную и коридор второго этажа. Причем делали персы это специально, создавалось впечатление, что пушистики за что-то мстят людям. Стоило Катке закрыть Лизку в туалете, как кошка начинала истошно орать на весь дом, с упоением обтачивая острые коготки о дверь санузла. К лотку персианка даже не приближалась, но зато, оказавшись на свободе, пулей неслась в столовую и с чувством глубокого уважения к себе, любимой, за считаные секунды образовывала внушительных размеров
