ТЕПЛО ОТГОРЕВШИХ КОСТРОВ
1
Стоял конец августа. Я шел берегом Амурского залива и думал, что скоро открытие охоты. Душу мою охватило волнение, подобное беспокойству перелетной птицы, когда приходит ей время отправляться в дальние странствия.
Скрипела под ногами галька, волны с мерным шумом набегали на берег, шевеля в прозрачной светло-зеленой воде длинные водоросли. Солнце склонялось к горизонту, отчего далекие сопки потемнели и стали еще более загадочными и манящими. Так незаметно дошагал я до станции и, собираясь купить билет, вдруг решил, что позвоню своему приятелю Диме Моргунову и уговорю его поехать на охоту...
...В деревню с ласковым и добрым названием Милая Девица мы приехали после полудня. Здесь жили наши давнишние приятели, и, хотя до открытия охоты оставалось еще три дня, я рассчитывал, что лодки у них уже подготовлены и это время мы проведем на рыбалке.
В Милой Девице располагалась центральная усадьба совхоза. Деревню делила пополам речка, пробиравшаяся меж рисовых полей и плавней к Ханке. Напрямик—от деревни до озера—было не более семи километров, по речке—вдвое дальше.
Сергея Брагина мы нашли возле его сарая. Он сидел на чурбаке и правил раздувшиеся металлические гильзы. Моргунов подошел сзади и движением ноги отодвинул коробку с гильзами.
— Дожился,— с пренебрежением сказал он.
Брагин мгновение смотрел на него, пытаясь что-то сообразить. Наконец он узнал Димку и улыбнулся такой хорошей улыбкой, за которую нельзя было не любить Серегу. Громадного роста, он поднялся на ноги и так стиснул нам руки, что мне захотелось выматерить его.
— Это кто тебя, такую дубину, поколотил?— спросил Димка, показывая на марлевую повязку вокруг головы Сергея.
— Да трактор пригнали из капитального ремонта, ну я сам испытания делал. А шлема не было...— И Брагин, скривившись, потрогал рукой голову.
— Ох, Серега, вечно у тебя не как у людей!
— Не говори!— весело сокрушался Брагин.— Одни приключения.
Жизнь Сергея Брагина и вправду была полна приключений. Родился и вырос он в небольшой таежной деревушке, но к тому времени, как идти ему в армию, деревня зачахла и распалась.
Родня поразъехалась кто куда, и после службы Брагин не знал, где ему осесть. На первых порах решил поморячить, скопить деньжат, а потом уж пристраиваться на земле. Море ему не понравилось. Его непрестанно томила тоска по лесу и речке. С малых лет, познавший охотничью и рыбацкую страсть, он не переставал мечтать о том времени, когда сможет перебраться в милые его сердцу места. Но случилось непредвиденное. Брагин женился. Как это произошло, он и сам не мог понять. Видимо, очень уж надоела ему неустроенность холостяцкой жизни.
Никогда нельзя сказать с уверенностью, чем закончится брачный союз, ну а когда он создается не по инициативе мужчины—тут уж совсем бабка надвое сказала, Брагину не повезло. Он и охнуть не успел, как его прибрали к рукам. Теперь он не имел в кармане больше рубля, а во время коротких стоянок судна в порту как по святой обязанности ковырялся в обширном хозяйстве родителей жены, которые были очень довольны. что сумели пристроить свою перезревшую дочь. за столь покладистого малого. А в душе Брагина назревал бунт. Он уже понял, что нужен был своей жене только как скорая помощь: чтобы она не перебродила в собственном соку. Она принадлежала к тому типу женщин которые после замужества начинают опускаться толстеть, становиться неряхами. Ни на какую природу она не собиралась ехать, и в его голове все чаще стала появляться мысль покончить со своей этой лавочкой, но, воспитанный на традициях деревни, он еще боялся слова «развод». Его деликатная душа раздвоилась и пребывала в муках междоусобной борьбы.
Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Брагин ушел в отгулы и отпуск, надеясь, что хоть теперь он сможет вырваться на рыбалку и охоту. Но на его отпуск тесть имел свои виды. Он затеял ремонт дома, и Брагин с побелевшими от злости глазами полез на чердак менять подгнившие стропила. Дни покатились за днями, отпуск погибал, и однажды Брагин, отложив в сторону топор, заявил, что ему нужно в отдел кадров. Часа два он где-то пропадал, а когда вернулся, сообщил, что его посылают на перегон нового судна из Ленинграда во Владивосток. Путь предстоял долгий — пройти полсвета, побывав во многих странах, и потому жена и теща были довольны. Брагину тут же составили список вещей, которые он должен был купить за границей. Аппетиты у домочадцев оказались такие, что Сереге нужно было по меньшей мере раз пять обогнуть земной шар, чтобы скопить столько валюты. Но Брагина это не смущало, потому что... ни в каких кадрах он не был и никто его никуда не посылал. За день до этого он ухитрился отправить с приятелем в деревню свое немудреное рыболовное снаряжение. Приятель давно приглашал его к себе—и Брагин не выдержал. Как он будет выпутываться из этой истории, Серега не думал. Оставив жену в ожидании заграничных покупок, он укатил в деревню удить рыбу. Может быть, и выкрутился бы он потом как-нибудь, и неизвестно, как долго еще продолжалась бы его семейная жизнь, если бы судьбе не было угодно распорядиться по-своему.
В Милой Девице Брагин оттаял душой и был по-человечески счастлив. Каждое утро он отправлялся на речку или озеро ловить рыбу или стрелять уток, и в нем ни разу не шевельнулись угрызения совести. Он даже удивительно быстро забыл лицо своей жены, и, вероятно, в наказание всемогущий случай напомнил об этом.
Стояла осень, на полях шла уборка урожая, и в деревнях появилось много горожан, приехавших на помощь. Однажды под вечер Брагин возвращался в Девицу с дальней протоки. На боку его болтался чирок вместе с тощей связкой карасей. По дороге он встретил деревенского пастуха, гнавшего домой стадо коров. Брагину понравилось, как тот лихо щелкал кнутом, и он решил вспомнить былое. Сначала у него ничего не получалось, но пока шли к околице деревни, он так наловчился, словно никогда не расставался с этим занятием. Щелчок кнута радовал слух, коровы послушно держали маршевый порядок, и довольный Серега выглядел как заправский пастух. Наверно, от излишнего усердия в восстановлении навыков ему захотелось пить. Он сделал несколько шагов к колодцу—да так и замер с кнутом в руке. Язык намертво присох во рту. У колодца стояли жена и теща. Они приготовились умываться, но, увидев Брагина, тоже застыли в своих нелепых позах. Первой обрела дар речи теща.
— Так энто, зятек, и есть твой перегон?—спросила она.
«Му-у-у!»— ответили ей коровы.
— А энто твои заграничные подарки?— показала она на раскрывшего клюв чирка и рыбу, обшелушившуюся о резиновые сапоги Брагина.
— Он нас обману-у-ул!—растянулись в плаксивой Гримасе губы жены, и Брагин впервые за всю жизнь дал волю гневу.
— Цыц!—полоснул он кнутом воздух, и по окрестностям покатился гром винтовочного выстрела.
Родственники в страхе присели, потом бросились бежать.
— Работника себе нашли!.. Заграничных панталон захотелось? Так в них несподручно картошку грести!..— Кричал он им вслед. Брагин уже догадался, что жену прислали в совхоз на уборку, а за ней по своим делам увязалась и теща.
Как ни странно, скандал не лишил его душевного равновесия. Наоборот, он чувствовал какой-то необыкновенный подъем духа, его словно пьянила собственная смелость.
А вечером следующего дня теща принесла в дом приятеля его обшарпанный чемодан и узелок с вещами. Брагину не простили такого бессовестного надувательства, и на том его семейная жизнь закончилась. Плакали все его сбережения, но Брагин ни о чем не жалел, навсегда остался в Милой Девице и как работник пришелся совхозу в самый раз. В армии он выучился на шофера, с трактором мог управляться с малолетства, знал токарное и слесарное дело. Через полгода Сергей Брагин снова женился, и на этот раз Дуся была ему подарком судьбы. Невысокого роста, полногрудая, с тугим пучком темных волос на затылке, со смешливым характером, она была полной противоположностью Брагину, но это не мешало им жить на редкость дружно. Трудно сказать, кто из них был первой скрипкой в семье: распоряжения
