— Теперь понятно. Головка болит? Рассольчику хочется? А я было испугалась за тебя, мамочку мою любимую.
— Нет, доченька, все в порядке.
— Тогда приезжай завтра и привези нам ананас.
— Ананас?
— Я проспорила одной девчонке ананас, а у нее как раз день рождения. И вот ей хочется ананас, а родители уехали отдыхать далеко-далеко. Понимаешь? Долг чести.
— Прекрасно понимаю. Выберу самый спелый и приеду с утра пораньше. Так? Может, еще чего-нибудь хочется? Не ей, а тебе?
— У нас все есть. Разве что жвачку кругленькую, синюю.
— Привезу. Целую тебя.
— Все-таки что-то у тебя с горлом, с голосом. На тонких нотах, когда тебе хочется смеяться. Все в порядке? — опять забеспокоилась дочь. — Береги себя, мамочка. Мы с тобой одни на свете.
Этого Ирина не ожидала. Совсем взрослая девочка!
— Все хорошо, — заверила она ее, стараясь изо всех сил на тонких нотах. — До свидания, родная Киска, умненькая моя Катюша.
— До завтра.
Ирина положила трубку и опустилась возле телефона на пол.
Разговор с дочерью подбодрил ее, боль почти прошла, вернулось даже хорошее настроение. Она решила было махнуть на все рукой и первая посмеяться над собою, но через полчаса все началось снова.
— Он меня бросил! — вошла в грудь новая игла. — Я старуха для него. Он понял, что я старуха. Ста- ру-ха... Неужели все?
Приложив к лицу руки, с поднятой головой, в красивом платье, она принялась, постанывая, ходить из угла в угол, туда и обратно, туда и обратно, и в другую комнату, и на кухню, все глубже погружаясь в свою печаль.
А в это время в кафе на Тверской сидела компания молодежи. Обычные девушки и ребята, сокурсники, коллеги. Это днем. А в выходные за умеренную плату они проводят вечерок в сверкании огней, под звуки ритмичной музыки, с бокалом шампанского, сладостями, мороженым. Отношения между ними обычно просты, доверительны: все трудятся, имеют свои цели и достижения, умны, и никто ни от кого не зависит.
Сидел здесь и Виталий и был явно лишним.
За последние три-четыре года он заметно отстал от своих ровесников. Школьные друзья закончили институты, переженились, стали серьезными людьми, и лишь он один остался маленьким в своей душе, неприспособленным, словно ребенок, о котором необходимо кому-то заботиться. Но время пробежало, и здесь, за этим столом, некому было опекать переростка. Это удручало его, взрослого мужчину с мозгами старшеклассника, потому что в карманах по обыкновению гулял ветер. Никакая работа не была «про него», не получалась и все.
Неполноценность мучительна для души и опасна для окружающих, потому что, не различая добра и зла, человек равнодушен к другим людям.
...Все пили коктейли из больших пестрых бокалов, бросая в них из блюдечка округлые призмочки льда. Шутили, поднимались танцевать, когда музыканты брались за инструменты. И Виталий по странному упрямству раз за разом приглашал на танец молоденькую девчушку из-за соседнего столика, словно не замечая своих, сидящих с ним рядом. Девушки переглядывались и пожимали плечами, не сомневаясь, что в следующий раз Виталию придется искать другую компанию.
— И как у них получаются такие прозрачные кусочки? — поинтересовалась соседка Виталия, рассматривая на свет кубик льда, слегка подтаявший за вечер. — В моем холодильнике без пузырьков не выходит. Кто знает? Кто самый умный?
Ребята задумались, перебирая в уме возможные способы.
— Может, под струей, в струйном режиме?
— Я знаю, — поспешил выскочить Виталий. — Они замораживают под током. Известный секрет.
Всем стало неловко.
— И под лаптем тоже, а, Вит? — съязвил плечистый парень, сидящий по другую руку от девушки. — Взять лапоток, налить так с пол-литра и заморозить. Классно.
— Ну, ты... — Виталий вскочил из-за стола, свирепо посмотрел на обидчика и стремительно ушел.
— Оставь его, — засмеялись ребята, — он у нас мнительный.
— А мнительный, так пусть дома сидит, хоть лапти плетет, в самом деле. Навязался на мою голову.
— Тяжелый случай, — согласились с ним.
— Да надоело его вранье, что за дешевка, — кипятился обидчик, накаченный парень с золотым перстнем на пальце. — Вложить ему ума в одно место, может, повзрослеет.
— Ну что это такое? Что за дела? Убежал, спрятался. Как ребенок. Где его искать?
Чужая глупость испортила общее приподнятое настроение.
— Да вернется он, никуда не денется, — пренебрежительно откликнулся другой парень, кинооператор телевидения.
И Виталий вернулся. Сел, надутый, ни на кого не глядя.
Между тем время шло к закрытию. Сотрапезники допили бокалы, натанцевалась, музыканты принялись убирать инструменты. Ребята и даже девушки стали сбрасываться по счету. И лишь Виталию нечего было положить. Он тихо обратился к своему обидчику:
— Займи мне и сегодня тоже, а? Я верну, честное слово. Сразу за все.
— Когда? — жестко спросил тот.
Все опустили глаза. Виталий заметался. В голове не было ни одной идеи относительно нараставшего, как снежный ком, долга. Жил он на средства родителей, горе-сыночек, иногда сшибая небольшие деньги.
— Скоро, — залепетал он — Как только я...
— Когда?
И вдруг словно молния озарила его.
— А-а... через час. Я кретин! — Он схватился за голову. — Я совсем забыл! — Он расцвел на глазах и уверенно потребовал внимания. — У меня есть любовница, актриса, старше меня. Честное слово! Красивая, известная. Вы ее знаете, ее все в лицо знают. Вчера на юбилее одного старикана она сама на меня вешалась, а я что, отказываться должен? Честное слово! Эти старушки напоследок такое выделывают! Ух! Сейчас я ей позвоню, она сразу привезет сколько надо. Честное слово!
Все молчали.
— Честное слово! — уверял Виталий. — Только позвоню.
Друзья уже уплатили по счету, но новый поворот темы заинтриговал всех. Ему не верили, но...
— Звони, — обидчик протянул свой мобильный.
Виталий принялся торопливо рыться по карманам в поисках номера телефона. Посыпались истертые бумажки, квитанции, денежная мелочь. Но вот он нашел листочек из маленького блокнота.
— Сейчас. Вы убедитесь. Честное слово! Так...
...Обвязанная шалью, Ирина горестно смотрела на экран. Что-то мелькало перед глазами, в голове звенело, болело горло. Нет, она уже не ждала. Ей было страшно: вот так же, держась за горло, после сильного стресса ушла ее мать. И еще помнилось, что рано утром надо ехать в лагерь к дочери с ананасом.
И вдруг зазвонил телефон. Ирина вздрогнула.
— Привет! — весело сказал молодой мужской голос.
— Ой... здравствуй! — Она была ошеломлена.
