– Это все? – спросила она.
– Вы никогда не говорили с человеком, изображенным на фотографии, относительно того, кто он и чем занимается?
– Нет, сэр, не говорила. Мы всегда стараемся быть со всеми предупредительными и любезными, но не больше.
– В какие часы вы работаете?
– Моя смена с двенадцати ночи до восьми утра.
– Вы когда-нибудь меняетесь сменами?
– Только если захотим сами. Лично я люблю ночную смену. Работа в это время не очень тяжелая. Правда, и чаевых не так много, но зато если хорошо обслужишь клиента, он не поскупится.
– Благодарю вас, – сказал Эллингтон, – мне нет надобности обслуживать клиентов, я получаю жалованье, и никаких чаевых. Но, быть может, мистер Мейсон заинтересуется вашими рассуждениями о способах увеличения гонорара.
– Благодарю вас, – с улыбкой ответил Мейсон, не обращая внимания на колкости прокурора. – Я почти уверен, что такие сведения пригодятся. – Он повернулся к свидетельнице. – Вы знали его полное имя?
– Чье?
– Человека, которого видели на фотографии. Вы назвали его Джо.
– Нет, не знала.
– Вы не заметили какой-либо приметы на его машине? Какую-нибудь мелочь, по которой его машину можно было бы сразу отличить от других?
– О, боже ты мой, конечно! – ответила с довольным видом девица. – Помню, что буквы на его номерном знаке были БДА, это был двухосный джип серого цвета, и на левом переднем крыле у него отлетела лакировка, небольшой кусочек, величиной с монетку.
– А какая это была модель, вы не можете сказать?
– Нет, не могу. Хотя подождите… Мне кажется, что это была машина с шестицилиндровым двигателем. Джо как-то похвастался, что это первая модель с таким двигателем.
– Вы запомнили буквы на номерном знаке, но не запомнили ни одной цифры?
– Да. И в этом нет ничего удивительного. На наших счетах мы должны записывать номер полностью. Если вдруг кто-нибудь уедет, не расплатившись, у нас есть хоть какая-то зацепка – знаете, ночью посетители разные, иногда неважно себя чувствуют и могут забыть… В общем, в нашей смене мы всегда записываем номер машин.
– Понятно.
– Джо как-то заметил, что я записываю номер его машины, и мне показалось, что это ему очень не понравилось. Он спросил, зачем я это делаю, ну, и мне пришлось ответить, что так делают все официантки, чтобы не перепутать заказы, когда в баре много машин. Помнится, я еще отпустила какую-то шутку по поводу этих трех букв. Что-то вроде: «Без дураков, а?»
– Он всегда приезжал на одной и той же машине?
– При мне да.
– Теперь о другом. В какое время он приехал в ту воскресную ночь? Точнее, это был уже понедельник, поскольку дело происходило после полуночи.
– Да, понимаю. К сожалению, указать время с точностью до минуты я не могу, но это было что-то около двух. Минут на пять-десять я могу и ошибиться.
– Как вам удалось так точно запомнить время?
– К нам приезжает постоянный клиент, который заканчивает работу в два часа ночи. Он всегда выпивает чашку кофе и съедает пару сандвичей. Работает он в двух кварталах от нас, так что бывает у нас практически в одно и то же время. Приезжает он в пять минут третьего. Так вот, я отчетливо помню, что он как раз въезжал к нам, когда Джо уже уезжал.
– Благодарю вас, – сказал Мейсон, – у меня все.
– Перед тем как вызвать следующего свидетеля, – заявил Эллингтон, – я хочу предупредить суд, что его допрос должен вестись в строго определенных рамках. Я предчувствую, что защита захочет выйти за эти рамки и попытается задать ряд вопросов, не относящихся к делу непосредственно, во всяком случае, не относящихся к нему в данную минуту. Предвосхищая действия защиты, я хочу…
Судья недоуменно поднял брови. Видя это, Эллингтон торопливо добавил:
– Поэтому я и сам строго ограничу свои вопросы. И даже попрошу суд сделать это, поскольку, я еще раз повторяю, я стану категорически возражать, если будет предпринята попытка раздвинуть эти рамки.
– Почему бы обвинению не подождать и не выдвинуть свои возражения тогда, когда я выйду за эти так называемые рамки? – с улыбкой спросил Мейсон.
Судья Бэгби также улыбнулся.
– Мне тоже думается, что так будет лучше. Но тем не менее суд учтет заявление прокуратуры. Вызывайте свидетеля.
– Я вызываю мисс Мовис Нилс Мид! – объявил Эллингтон.
Дверь открылась, и в зал суда вошла Мовис Мид в сопровождении Дюка Лаутона.
Эллингтон приветливо посмотрел на нее, но потом нахмурился, увидев, что Лаутон собирается вместе с ней подняться на место для свидетелей.
– Подождите, мистер Лаутон, – сказал он. – Сюда имеют право входить только работники суда и свидетели. Можете присесть на скамью в первом ряду.
Лаутон посмотрел на хмурое лицо судьи Бэгби и не стал спорить, а сел на свободное место в первом ряду. Вид у него был при этом такой, будто он в любую минуту собирался перейти к решительным действиям.
– Ваше имя Мовис Нилс Мид? – задал вопрос Эллингтон. – Вы писательница, автор нашумевшего романа «Уничтожьте этого человека»?
– Да, – ответила она тихо, но уверенно.
– Вы знакомы с обвиняемой?
– Да.
– Она у вас работала?
– Да.
– Кем?
– Секретарем.
– Меня интересует пятница шестого числа этого месяца. Вы помните этот день?
– Да.
– А теперь, мисс Мид, я попрошу вас ограничиться только ответами на те вопросы, которые я буду задавать… У вас в пятницу был разговор с обвиняемой о том, как она должна провести уик-энд?
– Да.
– Вы дали ей машину?
– Да.
– И ваше поручение, конечно, было довольно необычным?
– Да.
– В чем оно заключалось?
– Мисс Дойл должна была поехать в «Саммит-Инн» и встретиться там с человеком по имени Эдгар Карлайл. Я считала, что…
– Сейчас не имеет значения, что вы считали, – перебил ее Эллингтон, – если это не связано с теми инструкциями, которые вы ей давали.
– Как раз об этом я и хотела сказать, – нахмурилась мисс Мид. – Я сказала ей, что этот человек работает на киностудии. В то время я действительно считала, что он там работает.
– Хорошо, не будем больше об этом, – сказал Эллингтон. – Говорили ли вы с ней о том, когда она должна вернуться в город и каким путем?
– Да.
– Будьте добры, расскажите суду все, что вы ей говорили.
– Я просто сказала, что назад лучше возвращаться более коротким путем, и объяснила, как ехать.
