В кабинет вошел заместитель окружного прокурора, оказавшийся в этом же здании. Трэгг объяснил ему, что происходит. Миссис Ансон отвели в женское отделение тюрьмы и взяли отпечатки пальцев, предварительно зарегистрировав в журнале. Потом, по настоянию Мейсона, ее вызвали к мировому судье.
– Если суд разрешит, – начал Мейсон, – я буду представлять Сельму Ансон. Ей предъявлено обвинение в преднамеренном убийстве. Доказательств, подтверждающих это обвинение, нет, и я намерен доказать это в суде. Тем временем эта деликатная, ранимая женщина, у которой за всю жизнь ни разу не было недоразумений с законом даже по поводу безбилетного проезда в городском транспорте, оказывается обвиненной. И несмотря на пережитый шок, она спешит явиться в полицию, чтобы сдаться на милость суда.
– Что вы имеете в виду? – спросил судья.
– Я убежден, что это как раз тот случай, когда обвиняемого следует освободить под залог.
– Взятие на поруки или освобождение под залог не допускается в делах о преднамеренном убийстве, – заявил заместитель окружного прокурора.
– Вопрос об этом решает суд, – возразил Мейсон. – Перед вами женщина, добровольно явившаяся в полицию. Она охотно внесет наличными требуемую сумму залога. Как хорошо известно суду, лицо, представшее перед мировым судьей для того, чтобы тот решил вопрос о временном освобождении его под залог, не считается виновным. От суда требуется лишь выяснить суть дела и материальное положение обвиняемого и определить размер залога, который назначается, чтобы гарантировать явку обвиняемого в суд в назначенное время. В данном конкретном случае обвиняемая добровольно явилась в полицию. Она охотно внесет сумму залога.
– Что вы предлагаете? – спросил судья.
– Мы предлагаем внести в качестве залога пятьдесят тысяч долларов.
Заместитель окружного прокурора вскочил с места:
– Ваша честь, это же смешно! Дело о преднамеренном убийстве! Нет такой суммы денег, которая гарантировала бы явку в суд обвиняемого по делу, в котором обвинение может потребовать смертной казни!
– Вы намерены требовать смертной казни? – спросил Мейсон.
– Я не знаю. Я еще не советовался с шефом, – ответил заместитель окружного прокурора. – Но я знаю, что она обвиняется в преднамеренном убийстве.
– Если вы не знаете, намерена ли прокуратура требовать смертной казни, – сказал Мейсон, – не оказывайте психологического давления на суд, упоминая о смертной казни за еще не доказанное преступление.
Судья, внимательно изучавший Сельму Ансон, повернулся к заместителю окружного прокурора.
– Вы возражаете против того, чтобы определить сумму залога в пятьдесят тысяч долларов? – спросил он.
– Конечно, возражаю, – сказал тот. – Я считаю эту сумму недостаточной. Я вообще полагаю, что в деле об убийстве залог недопустим…
– Обвиняемая получает право внести залог в размере ста тысяч долларов, – постановил мировой судья, – или же залог под имущество в размере…
– Мы согласны внести залог, – вмешался Мейсон. – Миссис Ансон взяла чеки с собой, так что все будет оформлено за несколько минут.
– Очень хорошо, – ответил судья. – Обвиняемая освобождается под залог в сто тысяч долларов.
Мейсон низко поклонился:
– Благодарю вас, ваша честь.
Глава 17
Мейсон провел Сельму Ансон к креслу рядом со своим за столом защиты.
– А где присяжные? – спросила она.
– Их не будет, – сказал Мейсон. – Слушание по делу ведет судья Лиленд Кроудер.
– Разве не лучше, если бы были присяжные?
– Их присутствие, – сказал адвокат, – не всегда бывает полезно. Если речь идет о деле, исход которого известен заранее, где обвинение диктует условия, присяжные для стороны защиты просто необходимы. Иногда удается сыграть на сочувствии присяжных или привлечь на свою сторону несколько человек из двенадцати и добиться, чтобы состав присяжных не пришел к общему мнению. Однако на этот раз я не хотел, чтобы дело слушалось с присяжными, потому что вас оставили на свободе под залог.
– Разве это что-то меняет?
Мейсон улыбнулся, посмотрел на переполненный зал, потом перевел взгляд на часы.
– Судья Кроудер задерживается. Это не похоже на него, обычно он пунктуален. Кроудер известен тем, что любит сажать присяжных под замок. В делах, где неизбежна газетная шумиха, судья почти всегда делает это на время всего процесса, чтобы исключить возможность влияния на членов скамьи присяжных.
– Почему? – спросила миссис Ансон.
– Подумайте о психологическом эффекте, – сказал Мейсон, – в особенности если кто-то из присяжных верит материалам обвинения. «Вот женщина, обвиняемая в убийстве мужа, разгуливает совершенно свободно всюду, где ей захочется, обедает в ночных клубах, ходит в театры, а мы, добропорядочные присяжные, в это время сидим взаперти».
– Да, вряд ли это кому-нибудь понравится, – сказала Сельма Ансон. – Теперь я поняла, мистер Мейсон, но меня сейчас больше всего тревожит, что они могут упрятать меня за решетку на время процесса.
– Я постараюсь убедить судью, чтобы он этого не делал, – сказал Мейсон, – не могу поручиться, что мне это непременно удастся, но…
– Мистер Мейсон, если судья признает меня виновной и мне придется отправиться в тюрьму или в камеру предварительного заключения на время процесса, я умру…
– О, это вовсе не так страшно, – улыбнулся адвокат, – во всяком случае, камера предварительного заключения – это лишь на короткое время.
– Мистер Мейсон, я говорю совершенно серьезно. Мне этого позора не пережить. Нет, я не пойду в тюрьму!
– Если судья прикажет, вам придется это сделать.
– Нет, я не пойду… Покончу с собой!
– Это серьезно?
– Абсолютно серьезно.
– Я постараюсь сделать для вас все, что в моих силах, – сказал Мейсон. – Обвинение, несомненно, приготовило какой-то сюрприз. Я понятия не имею, что это такое, но они, во всяком случае, считают это достаточным, чтобы выиграть дело.
– Что вы скажете про судью Кроудера, он честный человек?
– Абсолютно честный, – ответил Мейсон, – с широким кругозором и совершенно не предубежденный. Если, к примеру, он допускает, что обвиняемый может быть виновен, но не считает приведенные доказательства бесспорными, он отпускает подсудимого на свободу. В прокуратуре его не любят. Они говорят… А вот и он.
Бейлиф произнес принятую формулу, извещающую о начале судебного заседания. Судья Кроудер подобрал полы длинной мантии, уселся в кресло с высокой спинкой и кивнул.
– Садитесь, пожалуйста, – сказал бейлиф.
– Слушается дело народа штата Калифорния против Сельмы Ансон, – объявил судья Кроудер. – Обвиняемая в суде и представлена защитником?
– Да, ваша честь, – сказал Мейсон, – обвиняемая здесь, ее представляю я.
– Обвинение готово? – спросил судья Кроудер.
Александр Хилтон Дрей, заместитель окружного прокурора, который до этого выступал в нескольких громких процессах и неизменно добивался успеха, поднялся со своего места.
– Сторона обвинения готова, – сказал он.
– Отлично, – объявил судья Кроудер. – Начинайте.
