Дело озорной наследницы

– Значит, ваша совесть не мучила вас с самого начала. Вы решили немного поторговаться перед тем, как позволили совести вас беспокоить, – заметил Мейсон.

– Я не собирался ничего рассказывать полиции, пока не получу неприкосновенность. Зачем мне совать голову в петлю только для того, чтобы оказать им услугу?

– И вы получили неприкосновенность?

– Обещание неприкосновенности.

– Твердое обещание?

– В некотором роде.

– Давайте освежим вашу память. Разве это обещание неприкосновенности не основывалось на определенных условиях? Разве окружной прокурор не говорил вам, что не может гарантировать вам неприкосновенность, пока не выслушает вашу версию? Затем, если в результате вашего выступления убийство будет раскрыто, а убийца понесет заслуженное наказание, то вы, в свою очередь, получите неприкосновенность – при условии, что ваши показания окажут полиции и окружной прокуратуре су– щественную помощь?

– Что-то в этом роде.

– Именно к этому вы стремились?

– Да.

– И получили?

– Да.

Мейсон вытянул вперед руку и показал на свидетеля указательным пальцем.

– И вот сейчас вы сидите на месте дачи показаний, вам предъявлено обвинение, которое вкупе с вашими предыдущими подвигами приведет к пожизненному тюремному заключению. Вы пошли на сделку с окружным прокурором: вы представите нужную ему версию дела и убедите присяжных в ее правдивости, чтобы обвиняемую осудили за совершение предумышленного убийства первой степени, в результате чего вы спокойно покинете зал суда и снова вернетесь к тому, чем занимались, – кражам и грабежам. Однако если ваш рассказ окажется неубедительным, вы не получите неприкосновенности.

– Я протестую! – закричал Гамильтон Бергер. – Подобный вопрос неприемлем. Требуется вывод свидетеля. Это спорный вопрос и…

– Я думаю принять возражение, – сказал судья Флинт. – Адвокату защиты следует сформулировать вопрос несколько по-другому.

– Окружной прокурор заявил вам, что, если ваш рассказ поможет раскрыть убийство, вы получите неприкосновенность?

– Да.

– Однако он не в состоянии гарантировать неприкосновенность, пока не услышит, чтo вы расскажете на месте дачи показаний?

– Не совсем так.

– Но вы достигли понимания в том, что вначале вам потребуется представить свою версию из свидетельской ложи, а только потом вы получите неприкосновенность?

– Да, мне требовалось вначале завершить дачу показаний.

– И дача вами показаний должна была закончиться раскрытием убийства, не так ли?

– Да.

– И получением справедливого возмездия убийцей?

– Да.

– Другими словами, вынесением обвинительного приговора?

– Ну, в таких выражениях никто ничего не произносил.

– Я формулирую это именно так. Подумайте. Разве не эта мысль сидит у вас в голове? Вы хотите, чтобы мисс Минден обвинили в убийстве, а с вас сняли обвинения в преступлениях, совершенных вами, не так ли?

– Я хочу быть честен с самим собой. Я хочу сказать правду.

Мейсон сделал жест отвращения.

– Неужели?! – воскликнул он. – Вы и не намеревались рассказывать все это полиции, пока вас не поймали во время совершения преступления, не так ли?

– Ну, я думал об этом.

– Да, вы думали, но только в том смысле, что верили, что имеете козырный туз в запасе, которым воспользуетесь, если попадетесь. Вы предполагали, что выйдете сухим из воды. Вы совершали одно преступление за другим, планируя на случай, если вас поймают, предложить сделку окружному прокурору, чтобы он смог закрыть дело об убийстве, а вы взамен получили неприкосновенность.

– У меня не было таких идей.

– Сколько преступлений вы совершили в период между случаем с Дорри Амблер и попыткой ограбления супермаркета?

– Я… я… ни одного.

– А разве ваша договоренность с полицией не подразумевала тот факт, что вы поможете закрыть им несколько дел – краж и ограблений, – чтобы увеличить процент раскрываемости?

– Ну, да.

– Другими словами, вы собирались признаться в совершении всех этих преступлений?

– Да.

– И получить неприкосновенность?

– Да.

– Так вы совершали или не совершали преступления, в которых собирались сознаться?

– Перекрестный допрос ведется не должным образом, – поднялся со своего места Гамильтон Бергер. – Вопросы задаются с единственной целью: подорвать авторитет свидетеля в глазах присяжных.

– Возражение отклоняется, – постановил судья Флинт.

– Так вы совершали или не совершали преступления, в которых собирались сознаться или уже сознались? – повторил свой вопрос Мейсон.

– Я совершил не все из них.

– Но некоторые совершили?

– Да.

– А что касается остальных – тех, что вы не совершали, – вы собирались соврать, чтобы управление полиции могло закрыть несколько дел и повысить процент раскрываемости, а вы получили бы неприкосновенность и избежали суда, не так ли?

– Ну, не совсем. Они же не могли согласиться купить кота в мешке. Вначале им надо было посмотреть товар.

– Какой товар?

– Мои показания.

– Вот именно, – кивнул Мейсон. – Если ваши показания оказались бы недостаточно убедительными для вынесения обвинительного приговора, сделка отменялась, не так ли?

– Я… я это так не формулировал.

– Это вы так думаете, – ответил Мейсон, развернулся и пошел назад к своему месту за столом, отведенным для зашиты. – Я заканчиваю на этом свой перекрестный допрос этого свидетеля.

Разозленный Гамильтон Бергер вскочил на ноги.

– Я хотел бы снова вызвать лейтенанта Трэгга для дачи показаний.

– Вы уже принимали присягу, лейтенант, – обратился к нему судья Флинт. – Просто займите свидетельскую ложу.

Трэгг кивнул и прошел вперед.

– Лейтенант Трэгг, – повернулся Гамильтон Бергер к полицейскому, – ездили ли вы в Грейз-Велл после разговора с Данлеви Джаспером?

– Да.

– Что вы искали?

– Место, где шоссе проходит в нескольким футах от песчаных дюн и где одному человеку не