комнату, со слабой надеждой в голосе поинтересовался:
– Видеоплеер бытовой с режимом лонг плей плюс пятичасовая кассета. Плеер компактный. Подойдет?
– Игорек, мне бы что посерьезнее, – попросил Чехов. Пять часов записи, гарантированные режимом лонг плей, его не устраивали.
– Посерьезнее? Ладно, завтра загляни. Часика в три.
Игорек, посчитав тему исчерпанной, вернулся к завязыванию шнурков на разношенных кроссовках. Чехов демонстративно скинул обувь, присел на видавший виды пуфик.
– Завтра не могу. Мне сегодня надо. Знаешь, ты езжай, а я тебя здесь подожду.
Игорек насупился было, но, сообразив, очевидно, что спорить бесполезно, ворчливо буркнул:
– Так бы и сказал, что срочно. Ладно уж, сиди тут. Скоро вернусь. Только учти, руками ничего не трогать.
Он взглянул на часы, матюкнулся, вылетел за дверь и тщательно запер ее снаружи.
Полковник с предосторожностями, чтобы не наступить невзначай на какую-нибудь деталь, прошел в комнату. «Скоро» у Игорька было понятием субъективным и очень растяжимым.
Игорек еще до армии вовсю подрабатывал ремонтом всевозможной бытовой и профессиональной техники. После двух лет службы связистом поступил в радиомонтажный техникум, но бросил его, не окончив второго курса, со словами: «Детсад какой-то. Я эту фигню еще в пятом классе проходил». Больше учиться Игорек не пытался, некогда было. Заказы на «мастера-любителя» сыпались беспрерывно, в том числе от «образованных» профессионалов, поставленных в тупик какой-нибудь технической закавыкой. Игорек с удовольствием брался за все, что могло его хоть как-то заинтересовать, вечно что-то изобретал, неизменно находил простое решение самой сложной технической задачки, а полученные от заказов средства благополучно спускал на рынке радиодеталей в Митино. Единственное, на что хватило его практичности, так это на покупку небольшой однокомнатной квартирки. Да и то из деловых соображений – надоело, что посторонние путаются под ногами и без спроса пользуются инструментами и аппаратурой. «Посторонние» – отец, мать и младшая сестра – переездом Игорька поначалу были очень недовольны, но быстро успокоились, с удивлением обнаружив, что их квартира, в которой шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на какую-нибудь «железку», неожиданно оказалась большой и просторной…
Чехов, ничуть не обольщаясь по поводу обещанного скорого возвращения хозяина квартиры, больше смахивающей на мастерскую со всеми удобствами, настроился на долгое ожидание. Ночь, маячившая впереди, обещала быть беспокойной, и встретить ее следовало во всеоружии – не дело, если в ответственный момент внезапно потянет в сон. Покопавшись в книгах, беспорядочно нагроможденных на полке, Чехов выбрал какой-то редкий справочник, в названии которого усматривалось как минимум два знакомых слова, и устроился с ним на диване, предварительно очищенном от принципиальных схем и коробочек с мелкими деталями. Через несколько минут полковник уже спал, уронив голову на раритетное издание.
Игорек вернулся только к семи часам, бесцеремонно растолкал Чехова, вручил ему обычный с виду видеомагнитофон, спортивную сумку и выставил за дверь со словами:
– Специализированный. Используешь стандартную кассету на сто восемьдесят минут. Запись от двадцати четырех до девятисот шестидесяти часов по желанию. Инструкция для «чайников» и идиотов, а потому очень подробная. Что к чему – сам разберешься. Инструкция в пакете, там же пульт и шнуры. Через неделю вернешь. А сейчас вали, извини, братан, некогда.
Оказавшись незаметно для себя на лестничной площадке, Чехов потряс головой, прогоняя остатки сна, оглянулся на захлопывающуюся дверь, пробормотал:
– Да мне и двадцати четырех часов за глаза хватит, – перекинул сумку через плечо и поехал домой.
Ни во дворе дома, ни в подъезде, к своему великому удивлению, Чехов никого не обнаружил. То есть народу было в достатке – дети, бабушки, другие граждане. И ни одного «следопыта».
– Не понял, – озадаченно сказал полковник и не поленился подняться пешком до последнего этажа.
«Топтунов» не было.
– Плохо, очень плохо, – поделился Чехов соображениями с бродячим котом.
Кот оторвался от ловли блох, поразмыслил, но не нашел ничего плохого в отсутствии лишних двуногих, а потому равнодушно фыркнул и вернулся к прерванному занятию.
Прежде чем открыть дверь, Чехов подверг ее внимательному осмотру. Все метки, оставленные перед уходом, оказались на своих местах. Из чего следовало предположение, что несанкционированных посещений квартиры не было.
Очень хотелось бы думать, что на него попросту махнули рукой. Верилось в это, к сожалению, не очень. Скорее напрашивался вывод, что после того, как «топтуны» упустили «клиента» два раза подряд, их заменили на профессионалов более высокого уровня и, возможно, изменили тактику наружного наблюдения. Теперь придется быть особенно начеку.
Покопавшись на антресолях, Чехов извлек изрядно запылившуюся коробочку с памятным подарком от остроумных сослуживцев в честь выхода на пенсию – карманным японским телевизором. До сих пор цветной жидкокристаллический аппаратик воспринимался полковником как дорогостоящая и бестолковая игрушка. Но теперь подарок пришелся как нельзя кстати.
Остаток вечера полковник осваивал, налаживал, проверял и переналаживал технику. Наконец, удовлетворившись полученным результатом, он сложил все в сумку, одолженную Игорьком, подкрепился легким ужином, пожелал себе всяческих успехов и покинул квартиру.
У подъезда Чехова ждал сюрприз в виде аккуратного крепкого молодого человека, терпеливо ожидающего на скамеечке. Ничуть не смущаясь и не скрываясь, молодой человек, завидев полковника, легко поднялся и двинулся вслед за ним.
Такое откровенное нахальство Чехова возмутило и насторожило. Он прогулялся пешком несколько кварталов, покатался на автобусе, купил сигарет в магазинчике с круглосуточной торговлей. Вежливый молодой человек как тень неотступно следовал за ним, старательно выдерживая дистанцию в полтора десятка шагов.
Теперь тактика «наружки» была ясна, но легче от этого не становилось. Так называемая демонстративная слежка – прием, известный давно, хотя применять его старались как можно реже, стремясь по вполне понятным причинам «не засвечивать» «топтунов» без лишней необходимости. Задача демонстративной слежки была предельно проста – вывести объект из равновесия, притупить его бдительность и, возможно, спровоцировать на активные действия. Либо, напротив, вынудить сидеть тихо как мышь и не дергаться.
Полковник все это прекрасно понимал и тем не менее чувствовал себя взбешенным. «Ладно, – мстительно подумал он, – я тебе устрою веселую жизнь с фейерверками».
Приблизившись к ярко освещенной витрине супермаркета, он посмотрел на часы на запястье, зло пнул валявшуюся на тротуаре сигаретную пачку и медленно побрел дальше, всем своим видом показывая, что опоздал везде, где только можно, и больше уже никуда не собирается. Пройдя несколько шагов, он остановился, задумчиво посмотрел на витрину и, развернувшись, направился прямиком к входу в супермаркет. Вежливый агент «наружки» посторонился, пропуская хмурого Чехова, и полковник с удовлетворением отметил насмешливо-торжествующий блеск в его глазах. Купился, голубчик? Вот и замечательно. А теперь попробуй не пойди за мной. Вдруг там второй выход?
Агент, очевидно, возможность второго выхода совсем не исключал. Поэтому, когда Чехов, оставив сумку около охранника, пошел в глубь магазина, не остался дожидаться у входа, а добросовестно двинулся за объектом. Минут пять Чехов кружил вдоль длинных полок, заставленных всякой всячиной. Завидев продавщицу, скучающую около аквариума, он направился прямиком к ней и вполголоса, но так, чтобы «топтун» был в состоянии его услышать, поинтересовался, где «тут у них, блин» алкоголь и прохладительные напитки. Продавщица принялась объяснять, куда и где следует завернуть, сопровождая объяснения активной жестикуляцией. Чехов кивал, переспрашивал, а улучив момент, тихо шепнул:
– Девушка, я собственными глазами видел, как вон тот интеллигентный хмырь взял что-то с полки и сунул себе в карман. Прошу принять меры.
Потом громко рассыпался в благодарностях и поспешил к указанной полке.
– Не за что, – пробормотала озабоченная продавщица и тоже поспешила. Но к охраннику.
