сильным и волнующим. Впервые в жизни – разве что глубокое детство было здесь исключением – она испытала мгновения счастья и умиротворенности.
Увы, искренность чувств Ладыгина по отношению к ней на деле могла оказаться не более как притворством, иллюзией. Она хороший психиатр, но, к сожалению, не умеет предсказывать будущее и читать мысли. Катя ясно осознавала, что Ладыгин в чем-то водил ее за нос. Но вот в чем именно – в отношении Колесова или ее самой, определить затруднялась. А потому отогнала прочь неуместные сентиментальные фантазии и предложила поездку на дачу.
Дача – по сути загородный двухэтажный дом, являющийся нелегальным филиалом лаборатории, – к приему дорогого гостя была практически готова.
Большинство помещений на даче убирала женщина, жившая неподалеку, – замкнутое немногословное существо, сторонящееся людей, как огня. В некоторых из помещений наводили порядок поочередно Ерема, Четверкин, Потапов и сама Катя. Остальные о существовании «филиала» знали, но ни разу там не были. Даже Сергей, если ему доводилось привозить на дачу Катю, внутрь никогда не допускался, а коротал время в комфортабельной пристройке. При этом все, кроме посвященных, искренне верили, что некий гениальный профессор существует на самом деле. Этот «черный гений», практически в одиночку штампующий совершенные «машины», вызывал у сотрудников плохо скрываемый страх. «Профессор» активно и без стеснения пользовался новейшими разработками лаборатории, но своими собственными знаниями с партнерами по бизнесу предпочитал не делиться.
В действительности же никакого профессора не существовало и в помине, хотя некоторые сотрудники считали его не только создателем биомашин, но в том числе и организатором всего бизнеса. А легенда «черного гения» возникла, когда отвратительный Редькин стал проявлять настойчивое стремление попасть на дачу во что бы то ни стало. Тогда народу явили нервного старикашку с горящими, как уголья, глазами. Старикашка был психиатром, правда, не профессором, а кандидатом наук и в свое время тоже занимался вопросами психотроники. Ведомый амбициями и профессиональным любопытством, старикашка разыграл перед публикой великолепное представление, после которого у народа отпало всякое желание встречаться с профессором еще раз. В обмен на это шоу старикашке была обещана экскурсия в загородный филиал. Экскурсия состоялась, а установленные на даче приборы и ряд психотропных препаратов любознательный психиатр смог не только пощупать, понюхать и внимательно рассмотреть, но также испытать их замечательное действие на себе.
С первого, даже самого пристального взгляда на даче ничто не говорило о том, что за деятельность там ведется. Некоторое недоумение могли вызвать помещения, запертые на кодовые замки, но мало ли какие причуды могли быть у хозяев дачи. Кроме того, Катя не собиралась позволять Ладыгину бродить по даче без ее присмотра. Вполне возможно, что сразу по приезде они отправятся в правое – жилое – крыло, а покинув его, сядут в машину и спокойно отправятся по домам.
К тому моменту, когда Катя вышла за ворота клиники, Сергей уже должен был доставить Тарасова домой. Катя села в машину, проехала несколько кварталов, чтобы не мозолить глаза охране и персоналу, остановилась у обочины и вынула телефон.
По мере того, как она слушала, лицо ее приобретало все более жесткое выражение. Хотелось бы верить, что инцидент, произошедший в квартире Тарасова, не имел к Ладыгину ровным счетом никакого отношения. Однако иллюзия рая вдвоем под гавайским ласковым солнцем скукоживалась и хирела на глазах.
Глава 19
Пока я предъявлял дотошному охраннику пропуск, а потом ворковал с Катей, Колобок улучил момент, проскользнул мимо нас – я увидел его мелькнувшую спину – и поймал машину, хозяин которой готов был следовать куда угодно и за кем угодно, лишь бы это занятие достойно оплачивалось. Между делом тезка еще успел стрельнуть у кого-то из коллег некоторую сумму денег, а также позвонить соседке, у которой были запасные ключи от его квартиры, с просьбой посидеть на телефоне на случай важного звонка. Чехову, если бы он позвонил или заявился лично, следовало передать короткую фразу: «Не отходи от телефона». Но это все я узнал уже позже.
Катя ждала меня, как и обещала, у ворот, прохаживаясь около «Волги» серого цвета. На этот раз она была одета в узкие синие джинсы, плотно обтягивающие стройные длинные ноги, и легкую голубую рубашку. Увидев ее, я на мгновение остановился, затаив дыхание. Сколько раз я видел эту женщину, столько раз влюблялся в нее заново, отчаянно и безвозвратно.
«Братец» на этот раз Катю не сопровождал, что меня, впрочем, нисколько не огорчило.
Машину Катя водила великолепно. Впрочем, великолепно она делала все. Хоть я плавал, как всегда в ее присутствии, в любовном тумане, но время от времени все же вспоминал о Колобке и тогда по Катиному лицу пытался угадать, заметила ли она преследующую нас машину или нет. Но водитель Колобку, очевидно, попался хороший, в подобных делах опытный. А может, Катя что-то и заметила, но не показывала виду. Во всяком случае, иногда я замечал на себе ее пристальный и немного задумчивый взгляд.
Не исключал я и такой вариант, что Колобок прошляпил нас на каком-нибудь повороте, поэтому изо всех сил пытался запоминать дорогу. Это у меня получалось из рук вон плохо, как только Катя со мной заговаривала, только что замеченная примета немедленно вылетала из головы. Случайно застряло только то, что сначала мы долго ехали по Каширскому шоссе, совсем уже за городом свернули то ли направо, то ли в другую сторону, миновали населенный пункт с каким-то смешным названием, а еще через несколько километров подъехали к поселку с симпатичными, далеко отстоящими друг от друга коттеджами.
Около одного из таких коттеджей мы и остановились. Точнее, остановка заняла достаточно много времени. Катя долго колдовала с замком на узкой металлической калитке, скрылась во дворе – замок калитки при этом с лязганьем снова защелкнулся – и уже изнутри отперла ворота.
Входная дверь, как и ворота, по своей неприступности могли сделать честь любой средневековой крепости. Вокруг двухэтажного дома, за исключением небольшого пятачка перед воротами, росли садовые деревья. Вся трава между ними была аккуратно скошена. Ни цветов, ни прочих привычных глазу принадлежностей дачного двора нигде не наблюдалось. Впечатление складывалось такое, словно я смотрел не на частный сад, а на аккуратный дворик какого-нибудь учреждения.
Вопросов лишних я не задавал, но головой крутил с любопытством и во все стороны. Поэтому Катя посчитала нужным предупредить, что хозяева дачи – люди с причудами и повышенной подозрительностью, так что я могу не удивляться, если увижу здесь что-нибудь странное.
– Хорошо, – сказал я, – удивляться ничему не буду.
Вслед за Катей я вошел внутрь дома и тут же удивился. Дверь со двора вела прямо в просторную, с высоким потолком комнату, аскетично обставленную немногочисленной мебелью. В комнате, кроме входной, было две обычных двери: одна вела налево, другая – направо. Правая дверь выглядела вполне обыденно, а вот на ту, что находилась слева, так и хотелось повесить табличку «Посторонним вход воспрещен», настолько она напоминала вход в какое-нибудь банковское помещение.
Кожей чувствуя на себе внимательный взгляд Кати, я довольно равнодушно произнес:
– Здесь симпатично.
– Я же говорила, тебе понравится, – обрадовалась она. – Пойдем, нам сюда.
Ключом, почему-то торчавшим в замочной скважине, она открыла правую дверь, и мы оказались в обычном коридоре, по обеим сторонам которого находились две комнаты, кухня и санузел.
– Ого, – сказал я, – дача с удобствами.
Катя улыбнулась.
– При желании это сейчас не проблема, – она распахнула пошире дверь в одну из комнат, при ближайшем рассмотрении оказавшейся небольшой спальней. – Или хочешь сначала принять душ?
Сколько времени мы провели в этой уютной спаленке, я не знаю – может, час, может, год. Хотелось мне только одного – чтобы мир вокруг на какое-то время немножко исчез.
К несчастью, это было невозможно. Внезапно я вспомнил, что в любой момент мог заявиться Колобок в сопровождении Чехова. Как будет вести себя непредсказуемый полковник, столкнувшись с препятствиями в виде прочных высоких ворот и не менее прочной двери, я не знал – может, попытается обойти, а может, подложит взрывчатку, чтобы не мучиться.
Я сел на диване, напряженно вслушиваясь в тишину дома. Мысль о возможных посетителях оказалась пресловутой ложкой дегтя в бочке с ароматным липовым медом. Надо бы подать им какой-нибудь знак, что
