Тут автор должен на время оставить бравого бригадмильца Волошина и анекдотического типа Фенимора Куприна и обратить внимание читателя на фигуру, совершенно нетипичную для книжной толкучки…
Талантливый советский поэт, умерший в тридцатых годах и писавший исключительно прозой, в одной своей повести сказал:
«Странность, помноженная на странность, дает естественность. А что может быть естественнее случайности?…»
Вот такая случайность и привела в то воскресенье маленькую и круглую, как сказочный колобок, старушку в рыжем летнем пальто, Клавдию Антиповну Куликову, на Кузнецкий мост, где Иван Волошин охотился за Фенимором Куприным.
С кошелкой, наполненной французскими книжками Ламартина, Вийона, Верлена и других подобных авторов, Клавдия Антиповна уже побывала в книжной лавке писателей, но там ей объявили:
— Иностранных книг не берем.
И, лишь взяв в руки последнюю книгу, извлеченную Клавдией Антиповной из ее вместительной кошелки, товаровед задумался. Книга была необычная: толстая и увесистая, с плотными, явно не бумажными пожелтевшими листами, она не имела верхней крышки переплета и титульного листа. Тем не менее опытный товаровед сразу же понял, что перед ним какая-то редкость.
«Пергамент… Язык древнегреческий… Гм!.. Надо показать Алексею Васильевичу…» — подумал он и пригласил старушку в кабинет директора.
Алексей Васильевич Симаков умер недавно, в 1956 году, но тридцать лет своей трудовой жизни он отдал книгам. Это был один из тех букинистов, которых шутя называют «академиками». Пожалуй, не было ни одной книги, изданной в дореволюционной России и в Советском Союзе, которая не побывала бы в руках у Алексея Васильевича. Случалось, что к нему попадали и редкие, ценные книги. В этом случае он всегда помнил один незыблемый закон советских букинистов: место ценной, редкой книги не на прилавке, а в музее или в государственном книгохранилище. Взяв в руки древнегреческую книгу с пожелтевшими пергаментными листами, Симаков тут же разъяснил Клавдии Антиповне, что ей следует отнести старинную книгу в Государственную библиотеку имени Ленина. При этом он растолковал старушке, как попасть в Ленинскую библиотеку, и даже снабдил ее запиской к заведующему рукописным фондом.
Старушка отправилась в путь, но прошла лишь квартала два и вдруг наткнулась на серьезное препятствие: как новое море, разлившееся по воле человека там, где раньше был обыкновенный асфальтовый тротуар, встала перед Клавдией Антиповной густая толпа. Бедная старушка с трудом пробивалась через подвижное скопище книжных болельщиков. А тут еще какие-то мужчины, старые и молодые, стали пугать ее и оглушать страшными вопросами:
— Шпионов нет ли, мамаша?
Клавдия Антиповна в ужасе крестилась:
— Что ты, сыночек! Какие такие шпиёны?
Но вот к ней подошла девушка в зеленом шелковом плаще.
— Это они про книжки спрашивают, бабушка, — смеясь, пояснила она. — Книжки у вас есть?
Старушка подозрительно огляделась:
— А зачем им мои книжки?.
— Купить хотят, бабушка. Здесь книжный рынок.
Клавдия Антиповна подумала и сказала:
— Книжки есть. Да я их в магазин несу и в библиотеку.
Обступившие старушку книжники зарычали, как целый хор «варяжских гостей»:
— Успеешь в магазин, бабка. Ты их нам покажи.
Старушка была очень удивлена:
— Да как же это? Прямо на улице?…
Девушка улыбнулась и хотела уже отойти, но вдруг услыхала:
— Да и не русские они. Французские книжки.
Книжников будто струей из шланга обдало, они сразу же утеряли всякий интерес к старухе и к ее кошелке. Но девушка вернулась и спросила:
— А какие у вас французские книжки? Я читаю по-французски.
— Да не знаю, доченька. Я в них ничего не понимаю. Книжки ведь не мои, чужие.
И как раз в эту минуту перед Клавдией Антиповной возник Фенимор Куприн…
Нужно сказать, что женщинам всего мира Фенимор Куприн предпочитал именно таких старушек, в кошелках которых иной раз можно было откопать старинные романчики, за которые даже букинисты рисуют в накладных трехзначные цифры…
Фенимора Куприна несколько смутило, что книжники отхлынули от старушки, хотя вблизи не было ни одного милиционера.
— Ой, какие интересные книги! Продайте их мне, бабушка! — услышал он восклицание девушки и понял, что пикировать надо немедленно.
Сняв темные очки, он строго спросил:
— Это на каком же законном основании вы, гражданочка, покупаете книги в неуказанном месте?
Девушка оторопела и положила книги обратно.
— Я только хотела спросить, — испуганно пролепетала она. — Здесь французские книжки, а я…
Брови у Фенимора Куприна полезли вверх, а усы опустились вниз.
— Французские? — разочарованно опросил он. — Ну, тогда конечно. Этот товар никому не нужен.
— Да нет уж! — решительно заявила Клавдия Антиповна, запахивая кошелку. — Я в магазин пойду, как мне велено. А вот эту старинную книгу в библиотеку снесу. Мне за нее много денег дадут.
Фенимор Куприн весь превратился в слух.
— Это что ж за книга такая? Про любовь или, обратно, приключения?…
— Да уж и не знаю, гражданин хороший, какая она есть, — деловито и не без хвастовства ответила Клавдия Антиповна, — а только мне вот записку дали и сказали: «Несите, мол, Клавдия Антиповна, эту книгу поскореича в библиотеку, потому как она очень ценная и у нас денег не хватит, чтоб ее купить».
— Вот тебе и на! — радостно воскликнул Фенимор Куприн. — Да ведь это ко мне записка! Я и есть главный начальник над всеми библиотеками.
Старушка и девушка — одна растерянно, другая с удивлением — глядели на «главного начальника над всеми библиотеками».
— Ну, вам прямо повезло, мамаша, что вы меня повстречали! — с довольным видом продолжал Фенимор Куприн. — Ведь сегодня воскресенье, а мы по воскресеньям не торгуем… то есть отдыхаем вообще… А что у вас за книга такая, разрешите взглянуть?
Старушка торопливо порылась в кошелке и вытащила толстую старинную книгу без верхней крышки.
Фенимор Куприн недоверчиво повертел ее в руках:
— Тоже нерусская? Гм!.. И в плохом состоянии…
Девушка стояла тут же. Подошел и Волошин. Через плечо Фенимора Куприна он старался разглядеть книгу, но не менее интересно было ему посмотреть, что будет жулик делать дальше.
— Это моей бывшей барыни книга, Евгении Феликсовны. Она сказывала, что книге этой больше тысячи лет, — многозначительно произнесла Клавдия Антиповна.
— Это конечно, — глубокомысленно изрек Фенимор Куприн, уже уяснивший, что старинную книгу надо отнять у старушки во что бы то ни стало. — Да-а… В старые времена люди были очень некультурные. С книгами обращаться не умели. И вот пожалуйста… — показывая девушке книгу, презрительно продолжал Фенимор Куприн. — Переплет начисто отчекрыжили, а в титульный лист небось селедку завернули. Эпоха древняя, народ несознательный. А теперь куда она годится?… Сколько за нее, к примеру, взять можно? Слезы! Правильно я говорю, барышня?
Девушка уже заметила наблюдавшего за Фенимором Куприным юношу в голубой тенниске. Его насмешливый взгляд был устремлен на болтливого жулика. Девушке стало смешно, и она прыснула в кулак.
