удовольствие?
– Конечно, удовольствие, иначе бы ты сюда солдат своих пригнал.
Мысль о личном составе ему страшно не понравилась. Особенно если представить рядом с Верочкой этого бугая Простакова. Или Валетова того же. Маленький-маленький, а верткий. Нет, не понравилась ему мысль, не понравилась. Выходит, и правда любовь для удовольствия.
– У меня там картошечка, огурчики, – заметив помрачение во взгляде супруга, примирительно сказала жена. Стойлохряков оживился: здесь-то все ясно – жуй и жуй. А с солдатами не делись!
– Погоди, разденусь. Наперед сказал, нехорошо, – бурчал он, насупив брови и уставившись в жаренную на сале картошку.
– Ничего-ничего. Может, обойдется.
– Пить генерал не умеет, – он отложил вилку, поскрябал волосатую ляжку под семейными голубенькими трусами с огромными красными маками и, вновь вооружившись приспособой, придуманной римлянами в незапамятные времена для нанизывания ломтиков сыра, продолжил скромную вечернюю трапезу.
Глава 11
ДВИЖИМАЯ ЦЕЛЬ – ДВИЖОК
Лейтенант Мудрецкий, навозившись с ремонтом сортира, умер вживую на одной из свободных коек прямо во взводе. Его поддержал весь личный состав. В результате стены сотрясали и могучий храп, и тихое посапывание, и посвистывание, и похрюкивание с нервным подрагиванием.
Сержант Батраков медленно поднялся со своей койки и вышел в проход. Он видел, куда залег лейтенант, и найти Мудрецкого даже в полной темноте не составило труда.
– Товарищ лейтенант, – Батраков говорил одними губами. – Мне надо с вами поговорить.
Юра, не будь дураком, смекнул, что просто так посреди ночи подчиненные командиров не будят.
Вышли в коридор.
– Пойдем в штаб роты?
– Нет, лучше в туалет.
Дневальный, стоящий на тумбочке, настолько отупел от желания поспать, что даже и не удивился, чего это так запросто офицер вместе с солдатом среди ночи по нужде пошли. Взглянув на парочку, он поднял молящие о пощаде глаза вверх, к часам. Без пятнадцати два. Еще чуть-чуть – и можно будить смену.
Горящая под потолком огромная люстра заставила химиков встряхнуться.
– Здорово получилось, – снова восхитился дед Женя. – Я даже и не верю, что в армии. Больше напоминает сортир богатого борделя, как в кино показывают.
– В парке все машины на ходу?
– Все. Я же с вечера доложил.
– Извини, забыл, – Мудрецкий еле стоял на ватных ногах. Ему хотелось завалиться сейчас на боковую суток на двое, и чтобы ни одна муха над ухом не жужжала. Завтра еще в шесть вечера наряд по столовой. И какого же черта его сейчас толкает Батраков?
Прошаркав тапочками по черному кафелю, они подошли к крайней розовой раковине у окна и закурили.
– Не тяни, выкладывай.
Женя отправил комок, сдавивший горло, вниз. То, что он сейчас собирался сделать, ни в одном коллективе не поощрялось.
– Вас интересует, кто поменял двигатель на законсервированном «уазике»?
До сего момента Мудрецкий вроде как спал.
Огромный вулкан проснулся глубоко внутри его сознания и, прорвав горную породу дремоты, стал извергать на поверхность горячую лаву.
– Что ты знаешь? – Губы вяло шевельнулись, пролился первый обжигающий розовый ручеек. Ничто еще не выдавало начавшийся душевный апокалипсис.
– Я надеюсь, вы никому не скажете, кто рассказал вам.
– Не скажу. Выкладывай, – испепеляющий поток расширился и ускорил движение. Цель его была одна – дед Женя.
– Я знал, что готовится замена двигателя.
– Не тяни меня за яйца! – Фраза заполнила весь туалет и на секунду повисла в воздухе. Командир взвода подошел к Батракову вплотную. Напряжение внутри его стало так велико, что он едва сдерживал себя. Еще немного – и он схватит этого стукача за уши и пару раз приложит отъевшуюся моську к собственному колену.
Сержант испугался громкого голоса.
– Может кто-нибудь услышать.
– Здесь никого, говори.
Глядя на стремительно слетающего с катушек лейтенанта, Батраков усомнился в правильности своих действий. Не исключено, что Мудацкий поднимет вой на всю казарму, и тогда ему придется отстаивать право на существование в драке. На него много никто не поставит. Здоровье может резко пошатнуться.
– Кикимор помогал Евздрихину.
Батраков с облегчением увидел, как кровь отливает от лица лейтенанта. Мудрецкий быстро успокоился, загнав дикую натуру за решетку интеллигентности.
– Почему ты мне рассказываешь об этом?
– Кикимор затрахал весь взвод.
Лейтенант только ухмыльнулся.
– Как только он дембельнется, кто займет его место?
Сержант молчал.
– Это будешь ты, не так ли?
– Не знаю.
– Простаков проснется, пусть сидит в казарме, не дай бог, комбату на глаза попадется. Завтрак принесите ему.
– Комбат сказал, чтобы на губу его до дальнейшего разбирательства.
– Я помню.
– Где это он так напился? Второй день болеет.
Лейтенант не собирался докладывать. И оставил вопрос без ответа.
– Иди в койку. Через полчаса придешь сюда снова.
– А вы?
– Я покурю.
У Евздрихина «УАЗ» есть. Это точно. Через пару лет ему на пенсию. Понятное дело, надо нести не только в руках, но и в ногах. Как в том анекдоте про новую форму для прапорщиков – пальцы прорезали в ботинках, чтоб удобнее и ногами хапать было. А офицерам новые портупеи выдали, крепкие, широкие, крест-накрест во всю грудь, чтоб от зависти не лопнули, наблюдая, как прапорщики прут себе домой все, что плохо и хорошо лежит.
Завтра сразу после обеда генерал поедет в парк. Если только выяснится, что на «УАЗе» не родной движок, подполковник автоматически его вложит, сообщив, что ведется расследование, а двигатель подменили во время дежурства лейтенанта Мудрецкого. Потом столовая – здесь снова все хреново. Повара выше копчика не прыгнут. Картошка будет на ужин, понятное дело. Пюре. Чуть больше половины от объема – бульба, тридцать процентов воды плюс двадцать процентов той же воды, но с фрагментами сухого молока. Еще дадут «котлету» – смесь жилок, сухарей и лука. Генерал попробует, поплюется. Стойлохрякова превратят в майора, а он поедет на Северный Кавказ. Весело.
Мудрецкий с солдатской кормежкой успел познакомиться. Пару раз по столовой заступал, да и так видел, что из столовки приносят солдатам в парк. Вроде не голодные времена-то. И прав тот солдатик, что пожаловался.
Что же делать с двигателем? Впереди у него вся ночь.
Они вышли из казармы вдвоем. Лейтенант, одетый по форме, и Резинкин.
Мудрецкий пока не объяснял солдату, что от него требуется. Просто скомандовал подъем и повел за собой следом в поселок.
