объяснить ситуацию словами. К тому же за спиной разъяренного толстяка были еще три человека с автоматами – расклад явно не в его пользу.
– Второго держите! – рявкнул Лопатников, с размаху врезав Колыме кулаком в челюсть.
Оба охранника и Лопатников-младший с собакой кинулись в тайгу, догонять убежавшего Черепа, а Балякин, подскочил к Колыме и взял блатного под прицел.
– Что вы с ней сделали, суки?! – Лопатников встряхнул Колыму за грудки и, отпустив, кинулся к дочери. – Дашенька, милая, что с тобой?! – он потряс девушку за плечо. – Даша!
– Жива она, жива! – хрипло проговорил Колыма. – Просто в обмороке...
– Ах ты урод! Что вы с ней хотели сделать?! Эй, Антон, ну-ка... – Лопатников явно хотел отдать Балякину приказ стрелять, но в этот момент девушка открыла глаза.
– Папа...
– Дашенька! Живая! Ты в порядке?! Не бойся, все уже хорошо, этих уродов мы сейчас пристрелим как собак... Антон, мочи этого скота!
– Стойте! – крикнула девушка, увидев, на кого направлен автомат. – Папа, подожди!
– Что такое?!
– Он же меня спас!
– Что значит спас? От кого? – недоуменно спросил Лопатников. – От второго?
– Нет! От медведя. На меня напал медведь, а он, – девушка кивнула на Колыму, – его застрелил! Не трогай его, папа!
И Балякин, и Лопатников на секунду потеряли дар речи.
– Я ж тебе говорил, что ничего мы ей не сделали, – негромко сказал Колыма.
– Ничего не понимаю, – пожал плечами Балякин, опомнившийся первым. – Какой еще медведь?
– Обычный! Бурый! Я подошла к этим кустам, – девушка показала на малинник, – а он оттуда вылез и на меня!
– А я ее крик услышал, прибежал и мишку пристрелил, – закончил Колыма, обращаясь к Лопатникову. – Может, прикажешь своему мордовороту автомат убрать и спасибо скажешь?
– А где же тогда этот подстреленный медведь? – недоверчиво спросил Балякин.
– В реку упал, – ответил Колыма. – Он на краю обрыва стоял, туда и сверзился.
Лопатников подошел к краю обрыва и посмотрел вниз.
– Нет там никакого медведя.
– Его, наверное, река унесла! – сказала девушка. – Папа, правда был медведь. А этот человек меня спас! Скажи Антону, чтобы убрал автомат!
В этот момент из леса вышел Череп, держа руки за головой.
Следом за ним шли охранники с прииска, Лопатников-младший и злобно рычащая собака.
– Этот тоже тебя спасал? – спросил у дочери Лопатников, кивнув на Черепа. Он все еще не остыл, и голос его звучал почти зло.
– Нет, этого не было.
– Андрюха без оружия был, сами же видите, – сказал Колыма. – Что, ему с голыми руками на медведя бросаться?
– Папа! Отпусти их!
Лопатников несколько секунд раздумывал, потом кивнул Балякину, и тот опустил автомат. Причин не верить дочери у Лопатникова не было, хотя вся эта история с упавшим в воду медведем и казалась ему очень подозрительной.
– Можешь опустить руки, – сказал Лопатников подошедшему Черепу. – А вы можете убрать трещотки.
Охранники отвели стволы автоматов от блатного, но убирать оружие за спину не стали. Коля Колыма поднялся с земли, протянул руку к своему карабину, но Лопатников быстро отбросил его ногой в сторону.
– Слушай, что-то я тебя не пойму, – сказал Колыма, глядя в глаза Лопатникову. – Я твою дочь от смерти спас, а ты не то что спасибо не сказал, так еще и ведешь себя как-то слишком борзо. Ты что, не веришь ей? Зачем ей врать?
– Мало ли, – не отводя взгляда, ответил Лопатников. – Запугали девку, вот она вас и выгораживает.
– Ты думаешь, что говоришь?! – возмутился Колыма. – Вас здесь пятеро и все при пушках, а нас двое и с голыми руками! Стоит ей кивнуть, вы нас в расход пустите! Чем мы ее могли так запугать, чтобы она и сейчас нас боялась?
– Дружками, например. Сказали, небось, что найдут и отомстят. Я вашу уголовную натуру хорошо изучил, а в благородных блатных что-то не верю.
– С чего ты взял, что мы блатные?
– А кто?! Шаолиньские монахи заблудившиеся? Ты на ручки-то свои посмотри, там вся твоя биография прописана!
Рассказывать про то, что татуировки это просто память о невинных детских шалостях, смысла не было, и Колыма не стал спорить.
– Тебе-то какая разница? Я твою дочь спас...
– Папа, он правду говорит! – Девушка успела немного прийти в себя и говорила почти спокойно. – Честное слово, папа! Если бы не он, ты бы меня уже не увидел. Отпусти его, я очень тебя прошу! – Даша шагнула вперед и взяла отца за руку.
Несколько секунд Лопатников молчал, а потом, опустив глаза, буркнул:
– Ладно. Только ради тебя, Дашенька. Слышите, вы, уроды? Можете валить на все четыре стороны. А мы на прииск возвращаемся.
Охранники окончательно опустили ружья, Череп шагнул к лесу, но Колыма не собирался уходить, как побитая шавка.
– Карабин отдай, – потребовал он.
– Скажи спасибо, что живым уходишь, – неприязненно бросил в ответ Лопатников.
– Слушай, мужик! – Коля Колыма очень редко употреблял это слово, даже когда разговаривал не с блатными, и оно значило, что он разозлен до предела. – Ты реши, веришь дочке или нет! Если веришь – отдай карабин и скажи спасибо. А если нет – прикажи своим шестеркам нас пристрелить!
– Ну-ка, ну-ка, – неожиданно заинтересованным голосом сказал Лопатников, внимательно вглядываясь в лицо Колымы. – Сделай-ка еще раз такую же гордую и несгибаемую рожу! Кажется, я тебя узнал, синий! Ты случайно на семнадцатой зоне под Ягодным не сидел? Шестой отряд, если не ошибаюсь!
Колыма промолчал. Отрицать было глупо – у бывшего начальника ИТУ явно была хорошая память на лица. Он и сам узнал бывшего «Хозяина», как только увидел, но надеялся, что тот его не вспомнит – сколько через его зону зэков прошло? Но вот не поперло!
– Та-а-а-ак, интересно, – протянул Лопатников. – Как же твоя фамилия? Семенов? Симонов? А! Вспомнил! Степанов! Николай Степанов, он же Коля Колыма! Помню, у меня с тобой немало геморроя было. Надо же, а я вот как раз только что из Магадана вернулся, новости все знаю. Представляешь, Антон, – Лопатников повернулся к начальнику охраны прииска, – тут две недели назад двое зэков из «блондинки» сбежали при пересылке. И один из них как раз Степанов. Я же сразу подумал, что где-то совсем недавно эту рожу видел! По телику гоняли фотографии разыскиваемых лиц!
– Ну и что? Тебе не один хрен? У тебя на прииске половина народу в розыске числятся, – сказал Колыма.
– Это дело другое... – хмыкнул Лопатников.
– Папа, отпусти их! – Даша заглянула отцу в глаза. – Ну как ты можешь, он же мне жизнь спас!
– Я вот не пойму, дочка, что ты этих уголовных рож так выгораживаешь? – спросил Лопатников. – Даже если на тебя и правда медведь напал, а этот герой его пристрелил, думаешь, он это по доброте душевной сделал? Если бы мы не подоспели, они бы тебя изнасиловали и следом за медведем в речку бросили.
– Нет! Папа, нет!
Лопатников задумчиво покачал головой. Чем больше его дочь заступалась за этих синих, тем подозрительнее ему казалась ситуация. Беглых уголовников он хорошо знает – им только насилие подавай.
