свинью продавать и пропал. Мол, вернулся тихонько, залез на чердак и не показывался оттуда. Еду воровал понемногу. Но лазить она туда никогда не лазила – полтергейста боялась. И нам не велела.
– Ты, Леха, следствие не путай. Она полтергейста боялась или свекра?
– Свекра тоже! Она его знаешь как боялась! Всегда кормила хорошо, думаешь, просто так? – вступился за деда Леха.
– Значит, в той машине свекор Лехиной мамаши. Или все-таки полтергейст? Захватил носовца и теперь пытает. Или шантажирует, – хором вслух рассуждали близнецы.
– Да при чем тут свекор? – остановил их рассудительный Веня. – Если это не полтергейст, значит, что-то случилось с носовцем. И наш долг – его спасти.
– Остановить машину? – восхитилась Зося, которая до сих пор только молчаливо слушала и в общем обсуждении не участвовала.
– Или того, кто в ней сидит. План у меня такой...
Тихонько, чтобы не услышали враги, Веня нашептал товарищам свой план. За неимением другого, а может быть, и по иной причине, план был одобрен, и курсанты, переодетые в пенсионеров, принялись за его исполнение.
Зося встала у дороги с секундомером, ожидая следующего появления таинственной «Волги». Когда машина на высокой скорости пронеслась мимо, она засекла время. Тем временем курсанты разбрелись по территории.
Дирол направился на запад от танцплощадки и вскоре обнаружил пункт приема посуды. Вокруг серого одноэтажного здания практически без окон громоздились пустые ящики. Перед зданием вытянулась длинная очередь из мужиков, позвякивающих сумками. «Ага», – подумал Санек, который, как и его товарищи, по плану Кулапудова должен был найти как можно больше тяжелых и громоздких предметов. Причем размер имел большее значение, нежели масса.
Как унести ящики из-под носа у работников пункта приема и мужиков из очереди, он пока не придумал. Впрочем, их всегда можно конфисковать, то есть позаимствовать для выполнения рабочего задания. А потом вернуть. Единственная проблема – Санек был в гриме и маскировочной одежде, причем раскрывать свое инкогнито не имел права. При попытке конфискации самое лучшее, на что он мог рассчитывать, это вежливый отказ. Однако что-то подсказывало Диролу, что, скорее всего, его ждет самое худшее. Об этом думать не хотелось, поэтому Санек решил действовать по-другому.
– Сынки! – очень натурально прошамкал он, подходя к очереди. Она не отреагировала никак, словно была неживая. – Сынки! – повторил он, еще не зная, что скажет дальше.
– Отстань дед, – пробурчал один из них. – Не видишь, сами бутылки сдаем.
– Да мне не бутылки, мне ящики нужны, – оправдался Санек. Ему стало неприятно, что его приняли за бомжа.
– Ящики? – оживились мужики. – А зачем тебе?
– Да так, отнести в одно место. Только мне много надо.
– Нашел прибыльное место? – оживились они.
До Дирола дошло, что на таком варианте можно сыграть.
– Ну да, что-то вроде. Тут неподалеку встреча с политиками проходит. Прямо на улице.
– Ну ты крут, дед. Думаешь, много бутылок останется?
– Точно-точно, останется, – поддакнул еще один. – На этих политических встречах всегда потребляют много.
– Ладно уж, – согласился первый, – забирай ящики. Мы скажем, что ты вернешь. Не вручную же бутылки таскать.
– Я верну, верну, – забормотал обрадованный Дирол, набрал побольше ящиков, составил аккуратную стопку и потащил в сторону танцплощадки. – Если не хватит, я еще приду, ладно?
– Приходи, – добродушно согласились мужики.
После ухода Дирола очередь зашумела.
– Что-то я раньше этого деда здесь не видел. Откуда он? – поинтересовался один голос.
– Да не иначе как из психушки, – авторитетно заявил другой. – Ты его разглядел? Как одет, а? Нормальные бомжи так не одеваются.
– Точно, не одеваются, – со знанием дела подтвердил третий голос.
– Может, сообщить про него куда следует? – продолжал подозрительно первый голос.
– И не жаль тебе деда? Может, он подзаработать вышел, а ты его сразу сдавать! Смотри вот, окажешься на его месте, поймешь, каково так жить, – укорил его второй голос и на этом дискуссия закрылась, видимо, тему посчитали исчерпанной.
Если бы Санек слышал, что про него думали алкаши из очереди, он бы, наверное, здорово обиделся, вернулся, врезал бы кому-нибудь по зубам, вышел бы из образа, раскрыл себя и таким образом провалил бы всю операцию. Но Дирол этого не слышал. Он преспокойно тащил стопку ящиков к танцплощадке, только изредка останавливаясь, чтобы передохнуть.
Федя Ганга направление своих поисков определил сразу. Это другие пусть ищут тяжелые и не очень предметы, а он сразу пойдет искать упавшее дерево. Решив так, Федя отправился в близлежащий парк, который начинался сразу за оградой танцплощадки. Откуда в городском парке должно взяться упавшее дерево, он пока не придумал. Может, его повалил ураган, на днях промчавшийся над Зюзюкинском. А может, муравьи, которые, как известно, являются пусть дальними, но все же родственниками термитов, подточили его корень, и могучее дерево рухнуло на землю. На самом деле, причина здесь не важна. Главное, чтобы где-нибудь в парке обнаружилось дерево в горизонтальном положении.
Ожидания Ганги, к сожалению, не оправдались. Небольшой парк он обошел за полчаса, но ни одного поваленного дерева так и не нашел. Мало того, не увидел даже ни одной более-менее большой сломанной ветки. Казалось бы, стоит отказаться от затеи с деревом и придумать что-нибудь более действенное. Но Федя был не из таких, он не пасовал перед трудностями. Может, сыграл свою роль темперамент папы Мамаду, а может быть, упрямство русской мамы, но, скорее всего, привычка осуществлять принятые решения, привитая заботливым Мочиловым. «Если дерева нет, значит, его нужно организовать!» – решил курсант Ганга и принялся за дело.
Сначала он выбрал подходящее дерево, не слишком маленькое, но и не слишком большое, так как переоценивать свои силы Федя не собирался. Потом Ганга слегка качнул его. Сначала дерево не поддавалось, но затем перестало сопротивляться могучему Фединому напору и наклонилось. В этот момент откуда-то сверху раздался грозный окрик на непонятном Феде языке. Курсант задрал голову вверх и внимательно вгляделся в гущу ветвей. Никого. Однако после следующего пробного качания окрик раздался снова. Никаких сомнений уже не оставалось – кричавший скрывался где-то в ветвях выбранного Гангой дерева.
– Эй, вы! – Попытался решить дело дипломатическим путем Федя. – Что вы там сидите?
Не получив ответа, Федя изменил тактику.
– Слезайте, пока дерево еще стоит, а то упадете вместе в ним, – предупредил он неизвестного, но тот опять никак не отреагировал.
– Ну, как знаете. – Федя притворился, что снова собирается толкнуть дерево, но сидящий наверху то ли не смотрел вниз, то ли разгадал уловку. Слезать он явно не собирался.
Гангу это огорчило. Теперь ему точно придется лезть на дерево и снимать того, кто там притаился. Вдруг это ребенок неизвестной национальности, который потерял своего заграничного папу и теперь боится слезать? Нельзя же бросить малыша на произвол судьбы. Курсант тихонько вздохнул, вспомнив о том времени, когда он сам был малышом неизвестной национальности, и никто, кроме мамы, не приходил ему на помощь. Утерев скупую мужскую слезу, он полез на дерево.
Несмотря на то что уже через несколько метров ветки начали прогибаться под тяжелой фигурой Феди, он мужественно продолжал движение. Правда, несколько мешала длинная юбка. Она цеплялась за сучки и затрудняла покорение дерева, а потому ее пришлось заткнуть за пояс. Чем выше поднимался курсант, тем больше он укреплялся во мнении, что спасает ребенка. Только очень маленький человек мог удержаться на таких ветках. Сам спасатель, несмотря на хорошую физическую форму, уже едва сохранял равновесие. Но вдруг что-то тяжелое и достаточно острое упало ему на плечи. Причем падением это «что-то» не ограничилось, а немедленно начало истошно орать. Шестым чувством Федя понял, что все это время спасал
