– С вами? – расплылся он в глупейшей улыбке. – С удовольствием!
Сказать, что Зося закружилась с ним в танце, было бы не совсем правильным. Скорее, они затоптались на месте в стиле подготовительной группы детского сада «пятка-носик топ-топ-топ».
– Нет, ты видела, что делается? – кивнула в их сторону одна из дам, оставленных легкомысленным дедом в шляпе. – Только что соловьем заливался, а стоило ей подойти – нас как будто и не было.
– Я ее давно заприметила. Сначала того, деревенского в картузе в кусты уволокла, да там и бросила, только что выполз. Теперь за этого принялась.
– А что она вообще тут делает? Что ей, ровесников мало? Или читать не умеет? Я же только вчера табличку «Девицам до шестидесяти вход воспрещен» подновила. Не уважает. Не слушается. Какие будут предложения?
– Как обычно, – махнула рукой та, что до сих пор молчала, – разборки будем делать. Будет знать, как наших мужчин отбивать.
Федя устал. Сначала он обрадовался – дама оказалась словоохотливой, вполне могла рассказать что- нибудь о похитителе паспортов. Но скоро он понял, что при всей ее болтливости, выжать из нее нужные сведения вряд ли удастся.
– Одна моя знакомая ужас до чего бедная женщина, – тараторила практически без умолку партнерша по танцам. – Сначала у нее умерла мать. Представляете, практически не старая еще женщина, всего-то девяносто стукнуло, а умерла! А самое страшное в том, что моя знакомая ненавидела свою мать. Они не виделись много-много лет, потому что не переваривали друг друга, а потом она взяла и умерла!
– Ага, ужас, – дипломатично подтвердил Ганга. – А не слышали ли вы...
– А потом, прошло всего пять лет, и у нее умер отец. Такое горе, такое горе! А ведь она его даже ни разу не видела. Он бросил ее маму, когда моей знакомой было всего два года. Представляете, сколько на нее всего свалилось?
– Соболезную, – склонил черную голову Федя. – А вот я слышал...
– Так это еще не все! Самое страшное случилось через четыре года. От белой горячки скончался ее первый муж. А они не виделись целых пятнадцать лет! В свое время он так бил бедняжку! Бедная женщина! И ведь свалилось на нее все сразу!
Федя глубоко вздохнул. Но печалился он не о судьбе «бедной женщины», которая всего за шесть лет потеряла троих не больно дорогих и даже малознакомых ей людей, а о тернистом и ухабистом пути простого начинающего сыщика.
Веня Кулапудов присмотрел для себя самую тихую из старушек, которая робко жалась к столбу и густо рдела при любом приближении к своей персоне лиц мужского пола. Именно такая и была ему нужна. В данный момент все курсанты действовали в разных направлениях: одни вызывали на откровенность перспективных свидетелей, другие наблюдали. Веня выбрал для себя роль наблюдателя и партнершу подобрал тихую, молчаливую, чтобы работала как элемент маскировки и не мешала.
Веня первым заметил, что на площадке началось нездоровое оживление – дамочки по одной и незаметно стекались к дырке в заборе и исчезали в густых зарослях отцветшей сирени.
Сначала он просто решил, что женщинам одновременно приспичило, но потом заметил, что уходить-то они уходят, а возвращаться – не возвращаются. Непорядок. И почему одни женщины? Может, Зося и Федя что-нибудь знают? Они же вроде как женщины. Федя здесь. Где Зося?
Зоси нигде не было. Вениамин бесцеремонно освободил Гангу от совсем замучившей его балаболки и тихо шепнул:
– Что происходит?
– У нее еще и кошка лишаями приболела, – всхлипнул Федя. – Представляешь, до чего не повезло женщине?
– Так переполох из-за кошки? – облегченно вздохнул Веня.
– Нет, главная ее проблема в том, что ей не пишет подруга детства, с которой сорок лет назад они отдыхали в пионерском лагере. Как ты думаешь, не померла? – лицо сострадательного к чужим бедам Феди перекосилось в гримасе душевной боли.
– Пошли за мной, – не стал успокаивать его Кулапудов. – У меня нехорошие предчувствия. Проникнешь в стан врагов и сообщишь мне, что происходит.
Он подхватил ничего не понимающего Гангу, они подошли к дыре и исчезли с территории танцплощадки. За кустами слышались приглушенные вскрики и выразительная возня. Парни подползли поближе и примолкли.
– Да с чего вы взяли, что я собираюсь замуж? – услышали они тонкий, взволнованный голосок Зоси. – Мне сначала надо получить образование, встать на ноги. Да и не нравится мне здесь никто! У меня парень есть. Правда, между нами еще ничего не решено, но он мне нравится и я ему тоже...
– Ага. Значит, у нее возлюбленный есть, а тут она хочет богатенького старичка подцепить? – перебили Зосю.
Ганга подполз поближе и постарался рассмотреть женщину, нападающую на Зосю.
– Не подцепить, – голос Зоси срывался на шепот. – Я по делу. Я не могу вам всего сказать, не имею права. Но на ваших мужчин я не претендую. Честно-честно!
– Скажешь, какое дело, тогда отпустим, – решила предводительница одиноких пожилых женщин.
Зря, эх зря, возбудила Зося любопытство старушек! Неудовлетворенное любопытство хуже, чем неудовлетворенное тщеславие. Особенно женское любопытство. Старушки плотным кольцом обступали жавшуюся к стене Зосю.
«Сказать правду? – мучительно соображала девушка – Нельзя. Что-нибудь наврать убедительное? Уже не успею придумать. Сыграть? Сыграть! Эти люди воспитаны на идеалах прошлого века. Их должен растрогать этюд из спектакля про героев-разведчиков, который мы ставили в пятом классе!»
Зося убедительнее распласталась на стене, прижала горящие ладони к шершавой поверхности и проникновенным голосом начала монолог юной партизанки:
– Дорогие женщины! Вы, на чьи хрупкие плечи в наше трудное время ложатся тяжелые обязанности по охране Родины! Вы, чьи нежные руки не зная отдыха трудятся над спасением всего мира от гнусных захватчиков! Вы, чьи тонкие души страдают от тех невзгод, которые вам ежедневно приходится преодолевать...
Произнеся вступление, Зося перевела дух и оглядела притихших бабулек. Судя по всему, начало удалось. Хрупкие плечи понемногу расслабились, нежные руки перестали сжиматься в кулаки. Воодушевившись результатом, Зося продолжала не менее проникновенно:
– Сейчас в ваших руках – судьба нашей Родины! И моя судьба тоже, хотя это, безусловно, совсем не имеет значения. Всем гражданам нашей мирной страны угрожает опасность! Подлые враги готовят свои грязные планы, стремясь захватить наши мирные поля... – На этом месте обязательно должен быть вздох, поэтому Зося опять сделала паузу.
Обычно вздох исходил из-за кулис и исполнялся группой актеров, отсутствовавших на сцене. Продолжать без него было просто бессмысленно, терялся весь театральный эффект. Зося держала паузу, но вздоха не было. Старушки уже начинали переглядываться, все предприятие грозило провалиться. Надеясь уже непонятно на что, Зося во второй раз подала реплику:
– Захватить наши мирные поля!
И тут раздался вздох. Он происходил из-за кустов, где расположились курсанты, стремительно соображавшие, как же спасти попавшую в беду девушку. Затянувшаяся пауза повергла их в ужас.
– Слова забыла, – прошептал грустно Федя, – придется применять грубую мужскую силу.
– Какую силу, – яростно скривив лицо, зашипел на него Кулапудов. – Ты – женщина и из образа не должен выходить ни под каким видом. Все сделаю я.
Уже в который раз Федя горько пожалел, что отважился изображать старушку. Эта роль не только сопровождалась противоестественными заигрываниями старичков, но и не позволяла доброму Феде спасти девушку. И вот в такой ситуации курсанты, уже готовившиеся идти на приступ, вновь услышали Зосин голос.
– Вспомнила! – Дружный вздох облегчения вырвался из их душ и стал тем самым необходимым
