чувствовала себя просто эталоном одиночества. Ее сняли с лошади и, поддерживая под руку, ввели в дом. Размеры его снаружи определить было невозможно, уже стемнело, и освещенный весьма смутным светом фасад растворялся уже в шаге. Лена не шла – ковыляла. Ее сопроводили до просторной, но не гигантской и даже не очень большой комнаты и, отвесив по почтительному, хотя и неглубокому поклону, оставили одну. Стало еще страшнее. В комнате было странно светло – ламп или свечек не было, а свет был, ненавязчивый, неяркий. Пожалуй, читать при нем было бы дискомфортно. Мебели почти не было: три плетеных кресла, небольшой стол, кровать… точнее, возвышение под красивые покрывалом, которое, скорее всего, предназначалось для сна. Стены были неизвестно из чего, несколько гобеленов по красоте существенно превосходили те, что Лена мельком видела во дворце Родага. Наверное, у эльфов искусство было развито лучше.
Взгляд она почувствовала и резко повернулась. Стало совсем тоскливо. Высокий… очень высокий, но при этом не огромный, хотя и плечистый мужчина, чуть склонив влево голову, рассматривал ее ничего не выражающими синими глазами. Сказать о нем «красивый» значит ничего не сказать. Красивыми были ее четыре всадника… фу, тоже мне Апокалипсис. Этот же был… в общем, таких просто не бывает. Даже в кино. Разве что в некоторых японских мультиках, что поэстетичнее. Лена тоже на него уставилась. Она ненавидела, когда ее вот так рассматривали симпатичные мужчины (когда красивые женщины – тем более), не за сам процесс – за то, с каким выражением они потом отводили глаза, и Лена переставала существовать в их мире.
Он был и правда очень высокий, что-то под метр девяносто, но, что называется, тонкий в кости – пальцы скрещенных на груди рук (тоже – позер!) были длинные и тонкие, запястья – узкие, сам длинноногий и узкобедрый. Одетый не без изысканности вкуса. Куртка была простой, но явно из хорошей ткани того синего цвета, который старается как можно быстрее выгореть на солнце, но выгоревшей она не была. Узкие штаны были темнее и сидели так, будто он прямо в них и родился и они росли вместе с ним, ухитряясь не становиться излишне обтягивающими. Из-под воротника-стойки белела рубашка. На широком ремне не имелось никакого оружия.
Волосы у него было длинные, волнистые и золотые. Блондин. Классический – с не самими темными бровями и ресницами и бумажно-белой кожей. Такого размера глаза действительно рисуют только узкоглазые японцы. Рот, который тянуло назвать надменным. Или насмешливым. Что одинаково неприятно. Нос, к которому нельзя придраться. Лоб и вовсе просто роскошный. Лена вот раньше не знала, что в человеке может быть прекрасным именно лоб. И подбородок.
Убила бы. За этот взгляд, за эту несуществующую улыбку, за эти ничего не выражающие глаза цвета холодного зимнего неба. Скотина. Она сюда не стремилась! Лет ему было под сорок, как показалось на первый взгляд. На второй – за шестьдесят. А с учетом информации о возрасте Маркуса, и все пятьсот.
– Что так заинтересовало тебя в моем лице? – спросил он, опуская обращение – то ли намеренно, то ли просто так.
– У человека не бывает таких старых глаз, – не успев подумать, выпалила Лена.
– Конечно. Но разве я человек?
– Откуда мне знать, кто ты!
Он опустил левую руку, прижал к сердцу правую и слегка склонился:
– Лиасс. Владыка эльфов. Рад приветствовать тебя, Светлая.
Лена ответила кивком. Перебьется без реверансов, тем более что делать реверанс Лена не умела, а кланяться ни за что не позволила бы спина. Господи, ну что да жизнь! Приходится перед таким мужиком стоять скособоченной, с непромытыми и пятерней расчесанными космами. В лаптях! С грязными и обломанными ногтями и ссадиной на коленке!
– Чем обязана такой чести?
– Нужда, – пожал плечами он. Владыка! фу. Тоже мне… епископ Афанасий в исполнении Лапикова. – Великая нужда, Светлая.
– И чем я могу помочь Владыке эльфов? – с максимальным сарказмом полюбопытствовала Лена.
– Мне нужна твоя сила, Светлая.
Лена пошатнулась. Он удивился, и, как ей показалось, искренне.
– Неужели я настолько отвратителен? Или у тебя особая неприязнь к эльфам?
– Нет у меня неприязни к эльфам, – пробормотала потрясенная Лена. Точно – зарядное устройство. Удобно. К сети подключать не надо, в койку завалил, трахнул – и бодр и свеж. Даже еще удовольствие получил. – Но и никакого желания тебе помогать – тоже нет. Особенно так.
Он качнул головой.
– Позволь мне объяснить, Светлая. Я Владыка эльфов. Поверь, я нужен своему народу… по разным причинам. Но главная – это вероятность скорой войны. Я должен успеть хотя бы приготовиться к ней.
– А я тут причем?
– Дай мне закончить. Два дня назад я получил в спину стрелу.
– Обратись к магу.
– Какая ты нетерпеливая… Позволь мне все-таки закончить. Маги не всесильны. Стрела была отравлена и заговорена… редкое сочетание. Мне осталось несколько часов. Потом я просто умру.
– Я должна расплакаться от жалости?
– Нет, плакать не стоит, – впервые улыбнулся он, – слезы Ищущей вряд ли помогут моему народу. Почему ты так противишься?
– Я должна взвизгнуть от восторга и с разбегу прыгнуть в твою постель?
Он коротко засмеялся.
– Визжать необязательно.
Лена смотрела в холодную синеву и чувствовала, что начинает свирепеть. Еще чуть-чуть – и она начнет швыряться мебелью… потому что больше ничего в комнате не было. Эти наглые красивые самцы свято уверены, что им достаточно только пальцем поманить или придумать красивый мотив… Судьбы народа, понимаешь ли, решаются…
– Не припомню случая, чтобы вследствие смерти одного человека, пускай даже владыки, погибал целый народ.
– Не сразу. И не непосредственно. Но смерть одного часто приводит к смерти многих. А эльфы – немногочисленный народ.
– Мне есть дело до эльфов?
– Никакого, – легко согласился он. – Однако я не уверен, что тебя не будет мучить мысль, что ты стала причиной гибели народа, пусть и совершенно тебе чуждого. Как только мелькнет у тебя в голове: а ведь я могла бы их спасти…
– Ты уверен, что мелькнет?
– Нет, – признал он. – Люди редко вспоминают эльфов. Почему вы так не любите тех, кто хоть в чем- то вас превосходит?
– Философский вопрос? «Вы» – в данном случае понятие общее, надо полагать? Ну а общо это как раз очень легко. Человек всегда, осознанно или нет, стремится к лучшему, хочет быть умнее, красивее, богаче, моложе, что вызывает зависть к тому, кто обладает этими качествами. Если бы имелась некая раса, превосходящая эльфов, то «вы» относилось бы не к нам, а к вам.
– Такая раса есть, – пожал плечами эльф, – но мы не завистливы. По крайней мере, я не замечал в своем народе стремления стереть с лица земли эту расу. Светлая, беседа с тобой доставляет мне истинное удовольствие, но у меня действительно очень мало времени. Ты хочешь, чтобы я умер?
– Не хочу. А ты хочешь, чтобы я ложилась в постель с любым умирающим? Боюсь, мне тогда и вставать не придется.
На секунду он опустил глаза.
– Прости, Светлая, но я вынужден…
– Конечно, ты со мной справишься…
Он так удивился, что Лена замолчала, хотя страстный монолог так и рвался с языка.
– Светлая, ты разве не знаешь? Твою силу нельзя отнять. Ею распоряжаешься только ты, и только ты можешь ее дать. К тому же я не имею привычки насиловать женщин. У меня нет выбора…
– Выбор есть всегда, – выпалила Лена вычитанную неведомо где и неведомо когда гениальную мысль
