врать не может. Опять навернулись слезы, и шут принялся целовать ее глаза.
Милит буквально вломился, кажется, даже смел по дороге что-то из скудной мебели. Или Маркуса. Ну и увидел то, чего ему видеть было не положено и явно видеть не хотелось: Лену и шута под одеялом и с поцелуями. Откуда ж ему было знать, что шут разве что без сапог, а так полностью одет, а на Лену он натянул толстую и длинную ночную рубашку. Красивое даже для эльфа лицо Милита болезненно исказилось, а шут, зараза такая, то ли краем глаза его увидел, то ли просто так совпало, но поцеловал он Лену как-то совсем уж особенно, она чуть не застонала от удовольствия. Правда, Милит мгновенно взял себя в руки.
– Рад видеть, что у тебя все в порядке, Светлая.
– А Владыка тебе не сказал? – недовольно глянул на него шут.
– Очень уж хотелось самому убедиться.
– Убедился? Можешь идти.
Несколько секунд эльф смотрел на нее напряженно, но ничего не сказал, резко развернулся и вышел стремительно, как Родаг. И опять что-то уронил по дороге. Может, и Маркуса.
– Ты жив там? – спросил шут.
– Почти, – проворчал Маркус. – Здоров же, отмахнул, как муху… Вы там…
– Мы тут просто греемся, – сказала Лена, – так что заходи. Или лучше я сейчас оденусь…
– Нет, ты уж лежи, – удержал ее шут, выскальзывая из-под одеяла. Куртку он надевал очень неловко, и Лене опять стало больно вместе с ним. Маркус покачал головой:
– Делиена, поверь старому бойцу: это не смертельно.
– Конечно, – удивился шут. – Не переживай. Ну больно пока рукой шевелить. И все.
Маркус подал ей кружку.
– Выпей-ка. И выспись как следует.
– Мне встать надо.
– Куда тебе занадобилось? – рассердились оба.
– Туда! Догадайтесь с трех раз!
Хохотали втроем. До ближайшего туалета Лена сбегала, накинув поверх рубашки плащ. а потом Маркус все-таки заставил ее выпить какой-то травяной отвар, и ее почти немедленно стало клонить в сон.
Наутро, довольно позднее утро, она встала с больной головой и дурным настроением. Нельзя ей давать снотворное ни под каким видом. Мужчин не было, и это показалось странным: обычно, куда бы она ни пошла, кто-то непременно ошивался поблизости. Лена умылась давно остывшей водой и немножко пришла в себя. Вчерашний день казался совершенно нереальным. Какие-то разбойники, какой-то сто лет не мытый главарь… Невольно вспомнился Лиасс в их первую встречу, аккуратный, подтянутый, в белоснежной рубашке, и пахло от него вкусно, вроде как свежескошенной травой…
А методы и цели одни и те же: у красавца эльфа и у тупого бандита… От этой мысли стало совсем грустно. Лена оделась, привела в порядок постель и подумала, что переезжать в дом к советнику придется, как ни противно. В палатке было холодно, хотя угли в жаровне тлели и даже тепло давали. Ровно на два метра вокруг себя. Как-то дома, еще в Новосибирске, зимой где-то что-то прорвало и отключили отопление. На второй день в квартире температура упала до пяти градусов. В палатке было ненамного больше, но вот с масляными радиаторами здесь были сложности… Лена погрела руки над жаровней. Хотелось плакать. Может, воспользоваться тем, что никто не кинется утешать и говорить что она теперь даже на слезы права не имеет?
Теплые руки обняли ее сзади. Ну вот, утешитель. Лена повернулась, потерлась щекой о сукно куртки… и не сразу поняла, почему затекает шея и вообще ощущения какие-то непривычные. Ее целовал Милит, и как целовал! Лена хотела отстраниться, но он словно и не заметил ее усилий. Тогда она затрепыхалась активнее, завертела головой и в итоге въехала ему макушкой по губам, да так крепко, что он разжал руки. Милит улыбнулся и хотел что-то сказать, но Лена разозлилась и влепила ему крайне звонкую пощечину. Эльф вздрогнул, но промолчал, прижал к сердцу раскрытую ладонь, поклонился и вышел. И что шуту говорить? Не заметила, что куртка синяя, а не серая. Не сообразила, что голову высоко задирать пришлось: шут хоть и не маленький, Милит его на полголовы выше. Даже вкус поцелуя был другой, и на это она не сразу обратила внимание, потому что ей все равно было хорошо – только в чужих руках! И кто поверит, что она просто была расстроена и ошиблась? Она бы нипочем не поверила.
– Могу я войти, Аиллена?
– Можешь, – буркнула Лена. Лиасс внимательно на нее посмотрел, но ничего не сказал. А Лена бы дала голову на отсечение, что он все понял. И даже, наверное, Милита видел. Тоже… весь в деда. Ну на кой вчера этому надо было напоминать о деталях их первой встречи? Постройнела она, видите ли. А тогда кривобокая и толстая была. Она и не напрашивалась, сам стрельбище продемонстрировал, чтоб ее в постель уложить.
– Ты такое же дерьмо, как и эти бандиты! – выпалила Лена. Лиасс кивнул.
– Когда должен добиться цели, я использую любые методы. Просто я умнее и опытнее, знаю, что насилием от тебя ничего не получить, кроме проклятия. И знаешь, я не верю, что ты вспоминаешь наше знакомство с отвращением. Тебе было хорошо. Но ты почему-то очень этого стыдишься.
– Почему-то!
– Почему-то, – подтвердил эльф. – Ты не могла не получить удовольствия, потому что я знаю, что для этого нужно делать. И твое тело откликалось, как и должно было. Ну а на твою душу я и не претендовал. Ничего. Ты еще привыкнешь. Э-э-э, Аиллена, не нужно плакать! – Он поймал ее за руку и обнял. Отечески, надо сказать. Попробовал бы иначе, никакая магия бы его не спасла. – Что случилось? Милит тебя обидел? Был груб?
– Не был он груб. Зачем ты пришел, Лиасс?
– Чтобы спросить, нет ли у тебя особых пожеланий насчет разбойников.
– Особых? В смоле медленно сварить? Или кожу содрать?
– Можно, – совершенно спокойно согласился Лиасс. – Смолы у нас, правда, маловато, жалко на них переводить, может, достаточно будет воды? Ну а кожу содрать совсем просто. Даже специальное заклинание есть.
Лена оттолкнула его обеими руками.
– Ты всерьез?
– Я – да. А вот ты решила пошутить. Правда, воображение у тебя слабовато, есть и куда более неприятные виды смерти. – Он улыбнулся. – Не пугайся. Им вполне хватило сегодняшней ночи, да и король, думаю, вряд ли всего лишь их повесит. Мы собираемся отправить их в Сайбу, где их ждет неизбежная казнь. По крайней мере, так говорит посол.
– Что ж вы с ними делали? – прошептала Лена.
– Учили юных магов. Должны же они на ком-то обучаться?
Вот так. Любые жертвы, чтобы спасти свой народ, любые условия короля, истинная клятва и прочие присяги гаранту конституции – и тренировка на людях. На мерзавцах, но на живых людях. И чем он отличается от Крона?
– Знаешь, Лиасс, а цель не оправдывает средства.
– Оправдывает. Если ты точно знаешь, в чем твоя цель. Беда в том, что нередко выбор цели ошибочен.
Ну и что? Назвать его мерзавцем? Согласится. Если даже на «дерьмо» не обиделся.
– Они пережили трудную ночь, но они живы и практически здоровы. В этом несомненное преимущество… беседы с магами, а не с палачом. Вожака я даже подлечил, чтобы он смог самостоятельно подняться на эшафот. Прощать врагов можно, Аиллена, но только умных врагов. Прощать эту шваль просто глупо, потому что им попросту недоступно понятие милосердия.
– Я не уверена, что оно доступно тебе.
– Я тоже не уверен, – пожал плечами Лиасс. – Ну так что, не хочешь ли посетить Сайбу? Король ведь настоятельно тебя приглашал. По-моему, тебе стоит отдохнуть от нас. А Милиту – от тебя.
– Спасибо, что пришел за мной вчера, – наконец-то поблагодарила Лена. Владыка удивился:
– Разве я мог не прийти?
