Перемещенное лицо. Триада

Дан потащился следом, так и не понимая, что чувствует. Пожалуй, ничего. Остатки вчерашнего азарта прошли, Дан даже сомневался, он ли вчера дрался с Люмом и так стремился навстречу его мечу после поражения? Слышал ли он вполне дружелюбные слова Люма о шансе? Его ли раскладывали на столе для Люмова удобства? Он ли теперь чья-то собственность? И что это означает вообще?

– А кто вы? – спросил он спину в черном.

– Узнаешь еще.

– А звать мне вас как – ваша милость?

– Не нравится?

– Пошло как-то.

– Пошло? Забавная формулировка… Ну а как в твоем мире на этот счет?

– В моем мире отсутствует собственность на людей, – съязвил Дан, – а кто пытается, подлежит уголовной ответственности.

Спина фыркнула.

– А в книжках?

– Ну… мессир или там милорд.

– Тоже не нравится?

– На мессира не тянете, – обнаглел Дан. Легко было наглеть на сытый желудок и не видя золотых глаз. – Он все-таки дьявол.

– А на милорда тяну?

– На милорда – вполне. Значит, милорд?

Он остановился и развернулся. Дан замер. Голову оторвут или что?

– Меня зовут Нирут. Нирут Дан. Забавно?

Еще бы не забавно, слегка ежась под этим взглядом, подумал Дан. Голову оторвет. Точно.

Он протянул руку и коснулся пальцами шрама на подбородке.

– М-да… еще и парализовано. От этого я тебя избавлю, но шрам останется.

– Ну и что? – удивился Дан. – Это не самое страшное, что случилось в моей жизни.

– Но ты красив. Не пугайся, я не вдохновляюсь мужчинами.

– Красота, – проворчал Дан, – не главное мое достоинство. Я ж не девушка.

– А какое главное?

Дан растерялся. Они стояли на улице перед высокими воротами и прорезанной в них дверцей. Было холодно, но Нирут Дан словно не чувствовал мороза. А Дан Лазарцев – очень даже чувствовал.

– Не знаю.

– Может, просто скромничаешь?

– Правда, не знаю. Не думал никогда.

– Подумай.

Он распахнул ворота.

Шарик закопал Дана глубоко в сугроб, потом выкопал, потом снова закопал. Сопровождалось это облизыванием, клекотом и свистом. Милорд хохотал сначала, потом выдернул Дана из снега и пинком отправил к дому. Шарик решительно рванул следом.

– Он твой.

– А у меня может быть что-то свое?

– Все, что у тебя есть, – твое, – удивился он. – А за дракона ты щедро заплатил магистрату. К тому же теперь он не годен для патрулирования. Забирай свою собачку. Он твой. Меч – твой, какие-то там у тебя деньги – твои. И уж в этом нужды у тебя никогда не будет. В том, чтобы быть моей собственностью, есть свои преимущества, Дан. Можешь называть меня Нирут.

– Это тоже преимущество?

– Твое.

Шарик терся о его ноги, и Дан забеспокоился о целости штанов, потом положил руку на загривок дракона – слава богу, наклоняться для этого было не нужно.

– Зачем я вам сдался… милорд?

Почти тезка усмехнулся. Широкая улыбка Гая, разгоняющая толпу, была намного приятнее.

– Поймешь со временем. А пока можешь считать, что это мой каприз.

– Как у герцогини?

– Люблю сарказм. Тебе холодно?

– Холодно. Зима, знаете ли. Снег.

– Ты не умеешь защищаться от холода, Дан?

– Умею. Надеваю теплую одежду, например.

– Тоже неплохой способ. Кстати, одежду тебе придется носить моих цветов.

Дан оглядел себя. Цвет был один – черный. Разве что рубашка, но из-под высокого воротника куртки ее не было видно. Ну и черный, наплевать. Претенциозно, конечно, ну так здесь свои закидоны. Гай вот тоже черное предпочитает. Может, чтоб ультрафиолет отталкивать? Или его как раз белое отталкивает? Кажется, когда-то он учил физику… Дан улыбнулся своим мыслям. Физика? Здесь? В мире магии?

А ведь магии как таковой он не видел ни разу. Имелась Гильдия, он, помнится, ее даже посещал однажды – лет так тыщу назад, да самое магическое, что он там видел, – это чай. Ну, дознаватели – детекторы лжи. Похоже, это были самые слабенькие маги, умевшие только одно: определять, лжет ли допрашиваемый. Причем, похоже, действовало это только на людей. А рас было много. Наверное, много. Ведь говорил Гай о русалках, ангелах, драконах… Кто знает, сколько их тут еще. Гномы какие-нибудь или феи. Домовые, гоблины, тролли, кикиморы болотные, ундины да наяды… Интересно, как это вышло? Почему на земле – только люди, а здесь вон их, сонмы, что называется. Или на земле уже только люди?

А термины Гая тоже как-то не о магии говорят, а о технологии. По крайней мере, о науке. И то, что делает Гай – трансформируется, летает, двигается неуловимо для глаз, – никак не магия, а просто свойство расы. Дан вот летать не умеет, а Гай умеет. И все. Чем-то отличаются эльфы. Как говорил Аль, превосходят во всем. Тоже мне, арийцы, раса избранных, сверхчеловеки… За неделю уполовиненные такими примитивными людишками.

У дверей вопросительно квакнул Шарик, получил кивок от Нирута и понял его как приглашение. А ведь он даже в убежище не ломился в помещение, вполне довольствовался конюшней, на всяких постоялых дворах тоже сено лопал в компании лошадей. Соскучился, не хочет расставаться. Дан присел на корточки и обнял зверюгу. Вот что делать, спрашивается? Оставаться в собственности неведомо кого, но весьма влиятельного – стоит только вспомнить, как стелилась герцогиня? Или сбежать – ловить не станут… И снова стать игрушкой герцогини? Что предпочтительнее – неизвестность с Нирутом или определенность с Фрикой? Нет, предпочтем уж неизвестность. Тем более что дано разрешение навестить Гая. Попрощаться с Гаем.

– Ты не умеешь терять?

Дан поднял голову.

– А кто умеет? Я терял, если вас это интересует, но не хочу больше. И учиться не хочу.

– Почему?

– Потому что не хочу быть… благородным. Им всё пофиг и все пофиг. Вы предлагаете мне избавиться от привязанностей?

– У тебя их много?

– Нет. Гай. Ну, вот Шарик.

– Не предлагаю. Мне не нужно бесчувственное создание… действительно, вроде благородного. Но и человек, не способный с собой совладать, меня тоже не устраивает. Так что от излишней сентиментальности я тебя избавлю.

Дан чмокнул Шарика в нос. Излишней сентиментальности? Это что – нежности с драконом? или воспоминания о старушках? о детстве? и милой Данке? честном и добром Муне?

Нирут оставил его одного, и к вечеру Дан совершенно озверел от безделья. Его сытно накормили, никто не мешал ему шляться по дворцу, пустому, лишь изредка мелькали люди, кланявшиеся ему, Данилу Лазарцеву, и скользившие мимо не хуже вампира. Слуги? Они все были в черном. Но браслетов на них Дан