Смеркалось. Март обхватил руками колени и оперся на них подбородком. Фейн стоял на коленях возле Ли, стараясь не закрывать его от Марта. Заботливый. Внимательный. Наверное, надо что-то почувствовать, хоть благодарность, хоть ненависть. Не чувствовалось. Ничего.
Фейн вернулся, сел рядом. Эльфы споро собирали ветки для костра. Март смотрел на Ли. Он казался совсем молодым и спокойным, умиротворенным. Никогда таким не был.
– Он должен был стать нашим королем, – горько сказал Фейн. – Он бы сумел. Я помог бы ему… сместить принцессу. Она же мне доверяла. Он освободил бы Дайрема, привлек бы на свою сторону… Да все были бы на его стороне. Эления устала от этих игр.
Игрушка качнула головой. Вот и доигрались.
Март встал и пошел собирать листья для чая. Фейн проводил его взглядом, но следом не увязался, давая побыть одному. Что бы ты ни хотел, эльф, все уже не имеет смысла. Распри кончатся. Ты отыщешь Фарама и оторвешь ему голову – или не отыщешь и не оторвешь. Принцесса казнит еще пару противников, а остальные или уймутся или возьмутся за нее всерьез, а там полшага до смены династии. Да какая разница, что случится в этой проклятой стране…
Поминальная тризна по принцу Линнару была скупой. Никто ничего не говорил. Лица эльфов были строги и мрачны, даже когда они жевали, даже когда пили чай, даже когда засыпали один за другим. Ничего, это ненадолго, сон-травы здесь мало, от силы на пару часов хватит. Март доел хлеб – надо же, оказывается, вкус простого хлеба можно забыть! – засунул за ремень топорик, потом поднял Ли и перекинул его через плечо. Совсем легкий стал, исхудал за последнее время. обычно мертвые тяжелее живых. Непонятно почему. А Ли – нет, наоборот.
Марту было все равно куда идти, потому он шел в сторону реки, которую они совсем недавно переплыли. Ли любил воду. Надо уложиться в час, ну чуть больше. Не получится добраться до реки, ничего, любая поляна сгодится. Надо успеть все приготовить. Главное, чтоб эльфы опоздали. Понятно, что найдут, вот как только проснутся, ринутся вдогонку, они отличные следопыты… да и не таился Март. Не надо больше таиться. Никому он не нужен.
Стоит ли как-то сообщить Берту? Не стоит? Наверное, не стоит. Вопрос в другом: хотел бы Ли… Нет, вряд ли. Очень уж он на Берта разозлился, а из-за чего? Из-за такой ерунды. Ему за Марта было больнее, чем самому Марту.
А река совсем близко оказалась. Март успел и помост невысокий соорудить, и сухих веток натаскать, и даже сухой травы, и искру высек с первого раза. В общем, когда эльфы подоспели, было уже поздно, даже если б воспользовались этой своей каплей магии и сумели затушить огонь, смысла бы не имело. Нельзя ж в королевской усыпальнице обгоревшее тело укладывать.
Фейн в досаде стукнул себя кулаком по бедру, крепко стукнул, синяк будет. Сказал что-то резкое. Выругался, наверное. Воскликнул:
– Ну зачем!
А затем, что Ли уж точно не хотел бы оказаться в компании покойных предков. Нетленным. Конечно, они об этом никогда не говорили, но – не хотел. Март это точно знал. Осознавал. Потому что знал Ли, как никто другой. Даже лучше, чем он сам.
Он не шевелился, пока костер не прогорел. Он даже не понял, откуда на траве искры, а потом дошло – не искры, просто первые солнечные лучи в росе блестят. Ну что, солнце, ты дало ему свою силу, а он ей и воспользовался-то только раз.
Эльфы стояли рядом, будто в почетном карауле. А может, так оно и есть.
Когда окончательно рассвело, Фейн словно очнулся. Март почувствовал, как его рука легла ему на плечо.
– Прости за все, Март.
Март кивнул. Прощаю, конечно, тем более что тебя и не за что. Ты следом шел, чтобы защитить, да вот не успел. Фарам ловчее оказался.
– Мы возвращаемся. Прости, но мы должны… его прах…
Ну конечно. Поставят урну с пеплом, напишут табличку. Или, скорее, высекут на камне. И останется от Ли только эта табличка.
– Ты… ты не хочешь тоже…
Март качнул головой. Нет, не нужно пепел носить возле сердца. Ли и так всегда будет рядом...
* * *
– Я вас долго искал, – с улыбкой сказал Лумис. Точно такой же, как и тогда. – Всю Игру перерыл, а вот нашел.
Март улыбнулся в ответ и покосился на собственное отражение в окне. Да ладно, чего ж с Игроком-то равняться, особенно когда тебе уже под шестьдесят, когда ты простой охранник, правда, уже не шляешься по дорогам в поисках работы, с сторожишь себе на месте, изредка сопровождая хозяина – владельца банка – в поездках к дочери в другой город.
– Знаешь, что Берт умер?
– Слыхал, – кивнул Март. Трудно жить в Найконе и не услышать о смерти короля.
– Вы встречались после Игры?
– Как-то раз, – неопределенно произнес Март. – Ты ж знаешь, мы бродяги.
– А Ли где?
– Убили, – почти легко ответил Март. Лицо Игрока как-то сморщилось, постарело. Лумис хороший. Ему действительно жаль. Вот вспомнил же о них столько лет спустя.
– А ты как?
– Живу вот, – еще более неопределенно сказал Март. – Женился на старости лет, даже сына родил. Линнаром зовут. Вчера ходить начал. А ты чего тут? Снова Игра?
Лумис помотал головой и отрезал:
– Я же обещал – никаких игр… А правда, как ты без него?
Марту так не хотелось отвечать, что он проснулся.
Снова тот же сон. Даже смешно. Март даже ему следовал немножко, раз уж Игрок так настойчиво снится, и вдовушка была у него в Найконе, скоро родить должна. Наверное, придется осесть. Его и правда звали охранником в банк. Только вот никогда он сына Линнаром не назовет. Потому что Ли – один был.
Вовремя проснулся-то: восток уже зарозовел, пора поднимать караван. Надо успеть в Миделли до ярмарки. Дорога спокойная, так что охранники тут скорее для порядка. Если б всерьез, то не троих бы наняли, а добрый десяток. Да ничего. Кормят неплохо, напарники хорошие, один, правда, молод еще, но учится быстро, сообразительный. И, главное, никто не пристает, можно без помех думать о своем.
Конечно, о Ли.
