– Да с дружком одним общалась. Крылатым таким.
– У тебя получается? – тут же заинтересовался Гарвин.
– У него получается, – проворчала Лена. – Не хочу об этом.
– Не хочешь, не надо, – согласился шут, а для убедительности взял Милита за руку, сложил пальцы в кулак и продемонстрировал. Гарвин расхохотался. В последнее время он вообще довольно часто смеялся, но не по сравнению с остальными, а по сравнению с прежним Гарвином.
* * *
Они шли, шли и шли. За уходящим летом, но никак не могли его догнать, к тому же менять миры каждую неделю было как-то несерьезно, хотя они и правда большей частью были если не одинаковыми, то очень похожими. Лето убегало, тускнела зелень, вяли цветы, а Лене как на грех хотелось цветов, поэтому она вытащила из маленькой шкатулочки цветок Лиасса и приколола его к платью брошью шута. Смекнув, в чем тут дело, мужчины начали выискивать везде любые цветы, и ведь находили, а Гарвин умел сохранять цветы несколько дней даже без воды.
Желтели леса, начинали кружиться листья, трава под ногами не шелестела, а шуршала ломко. Мир, в который они пришли, был красив. Собственно, красивы по-своему были все, но в этом было какое-то особенно синее небо и особенно вкусный воздух. Через пару дней перед ними встали горы, высокие, хотя не то чтоб непроходимые. Делать Шаг из-за такого препятствия Лена не захотела, мужчины только пожали плечами: о тебе же заботимся – и начали подниматься все выше. Уставала она страшно, ныли ноги, и на каждом привале мужчины непременно снимали с нее сапоги и массировали ступни – и без всякого признака эротики, что особенно радовало применительно к Милиту. Оказалось, трудились не зря. Преодолев перевал, они увидели внизу море и огромный город на берегу. Шут просиял. До сих пор моря им не попадались. До города они добирались долго: спуск было труднее подъема, Лена сбила ноги и отшибла мягкое место, но исцелять Гарвину не дала. «Еще не хватало меня за задницу хватать». – «Нужна мне твоя задница, тоже мне ценность». Этой темы хватило часа на два, пока от хохота не споткнулся и не закувыркался вниз Милит, набив себе приличное количество синяков. Но через три дня они вошли в город.
Лена с грустью думала, что похожа на настоящее чучело. То мытье, которым они пробавлялись последнее время, мытьем можно было назвать чисто условно, и даже у эльфов волосы не были такими роскошными, как прежде. Одежда пропылилась, кое-где и порвалась, а у Милита после этого кувыркания куртка и штаны вообще имели очень печальный вид, хотя Лена постаралась зашить их поаккуратнее. Маркус тоже где-то выдрал клок из штанов и сам смастерил заплатку, обрезав штанину снизу: «А чего, все равно в сапоги заправлены». У шута дышала на ладан рубашка, у Лены на плаще красовалось невыводимое пятно, зато платье было как новенькое. Может, оно и правда живое? До прихода в Сайбию Лена местами приближалась к пятидесятому размеру, а сейчас имела тот самый сорок шестой, о котором до того лет десять мечтала, но платье сидело все так же идеально и так же поддерживало грудь без всякого лифчика. Росло и уменьшалось вместе с ней. Если уж дырка на нем испарилась без следа…
Стража на входе была не особенно придирчива. С торговцев брали пошлину, с всадников какой-то налог, пеших пускали даром, однако так же тщательно записывали имена и приметы, поэтому очередина у ворот вызвала у Лены ностальгические воспоминания о Новосибирске середины восьмидесятых. Писарь довольно быстро строчил под диктовку начальника караула:
– Гарвин, эльф, глаза светло-голубые, волосы рыжеватые, особая примета – отсутствует правое ухо, метательное оружие, кинжал.
– Милит, эльф, крайне высокий, глаза синие, волосы русые, особая примета – отсутствует левое ухо, меч, кинжал.
– Маркус Гарат, человек, глаза карие, волосы темно-русые, стриженые, особых примет не имеет, меч, кинжал.
– Рош Винор, человек, глаза серые, волосы с проседью, стриженые, особая примета – шрам на виске, лук и стрелы, кинжал… Менестрель? Менестрель – это хорошо.
– Делиена Светлая, человек, глаза серые, волосы русые, особых… Светлая? О, Светлая! Пути привели тебя к нам? Рад приветствовать, Ищущая. Эти мужчины – твои спутники? Так бы и сказала сразу, а то в очереди стояла, ну зачем же… Ты утомлена. Хочешь, вас довезут до гостиницы? Я вызову экипаж.
– Не стоит, – отказалась Лена. – Мы доберемся пешком. Могу я попросить вас пока не говорить и нашем прибытии?
Они, конечно, пообещали, а она, конечно, не поверила. Через два часа полгорода будет знать о высоком визите. А так хочется сначала помыться от души, переодеться в чистое, причесаться как следует, а уж потом являть собой…
Гостиницу они выбрали среднюю, не убогую, не роскошную, довольно большую, чистую, сняли две смежные комнаты – о чудо! с ванной! с водопроводом! с горячей водой из крана – хотя, конечно, только через полчаса, пока эта вода нагревалась где-то в подвале… Выйдя из маленькой ванной, Лена с чувством сказала:
– Вот что такое счастье!
Пока мужчины перемылись, у нее подсохли волосы, приобрели пристойный вид руки. Шут уже успел отдать всю их одежду в стирку и чистку, но озабоченно признал, что гардероб подновить придется, а главное, обувь, потому что у Лены сапоги скоро развалятся: мягкие – это в городе по мостовым хорошо, а по горам…
Она вспомнила Маркусовы лапти, в которых предстала перед Владыкой. Она попыталась посмотреть на себя тогдашнюю его глазами. Увидеть этакое нечесаное чучело, с ободранной коленкой и в привязанных обрывками тряпок к щиколоткам башмакам из коры и травы, с потрескавшимися руками, обломанными грязными ногтями и все-таки захотеть лечь с ней в постель – это очень надо было хотеть жить. Впрочем, похоже, маги умеют командовать своим телом, вряд ли Лиасс прямо уж возжелал ее… Впрочем, в его состоянии ходячего трупа вообще было затруднительно возжелать хоть кого-то. Какой же он был холодный
