— Ты, падаль, научись сначала на лошади сидеть! Потом деньги найди на идиотов, которые согласятся за тобой в бой пойти! А уж потом и грозись. А пока для тебя и стрелы жалко.
Сверху прилетел булыжник и упал в опасной близости от меня. Конь непроизвольно попятился, чем вызвал бурю восторга наверху. Затем нарастающий поток всяческого мусора, камней и досок заставил меня и солдат отступить на безопасное расстояние. Но развлекающимся на стене этого показалось мало, и один из них совершил роковую ошибку.
Очередной предмет, прилетевший со стены, оказался горшком, набитый мерзко воняющим дерьмом. Такое впечатление, что туда навалили из помойки, добавили отбросы скотобойни и гниющую рыбу, всё это старательно перемешали, да ещё и подержали на жаре несколько дней для верности. Вонь была такой резкой, что мы отступали всё быстрее, но это не спасало. Может использовали специальные метательные машины, но в безопасности мы оказались, только отступив метров на двести, вплотную к пригороду.
Народ исчез, чтобы не подвернуться под горячую руку, но явно подглядывал за нами из всех щелей. Я оглядел солдат. Ни страха, ни растерянности не было. Побывавшие не в одном бою, камни они восприняли спокойно. Дело был в другом. Королевских солдат обливают дерьмом?! При штурме вражеской крепости и это можно стерпеть. Но в мирное время, в собственной стране?! Кто-то должен ответить. Или жители этого города, или я. За командиром, спускающим подобные оскорбления от собственных (формально) подданных, никто не пойдёт.
Вроде всё просто. Крепость для нас сейчас недоступна, но пригород — вот он! Достаточно скомандовать, солдаты бросятся жечь и убивать. Пятьдесят человек — это вполне приличная сила. Но, может, этого от меня и ждут? Повода для расправы? Ругань — это одно. И горшок с дерьмом — обидно, но не смертельно. А вот кто первый обнажит меч, тот и будет виноват в резне. И очень может быть, что за сплошными заборами нас уже ждут, и за воротами крепости стоит наготове отряд, чтобы ударить нам в спину.
Но и оставить подобное поведение без последствий нельзя. Надо что-то сделать, и по возможности прямо сейчас.
Я снова повернулся к крепостным стенам и стал их рассматривать. Вроде ничего особенного, и при наличии штурмовых лестниц, осадных орудий, достаточного количества людей взять её можно за час. Но у меня ничего этого нет и не предвидится. Да и резня, неминуемо последующая за штурмом, никому не нужна. Немного отомстить, показать силу, вернуть себе уважение — мне этого хватило бы вполне.
Постепенно возникли странные ассоциации. Квадратные башни как шахматные фигуры (туры). Потом почему-то возник образ кегель, шар, катящийся и сбивающий их. Шар. А ведь я могу сделать что-то подобное! Ведь в камере что-то такое делал. И когда ударил магистра, тоже что-то сотворил. Так может и сейчас получится?
Обернувшись к солдатам, коротко бросил.
— Всем молчать! Ни единого звука, пока я разрешу!
Выйдя вперёд метров на двадцать, закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Я совершенно не представлял, как мне добиться результата, поэтому решил действовать по интуиции. Руки начали плавное движение, формируя туманные смерчи. Но как задать им нужные свойства? Тогда я попытался представить образ шара, сминающего башню. Смерчи послушно перепутались, сплелись в монолитный шар. Руки изобрели новое движение, и шар начал медленно вращаться, к нему как будто протянулись ниточки, наматываясь на него и увеличивая объём. Когда шар стал размером с баскетбольный мяч, я плавно толкнул его в сторону центральной башни. Невесомо, как воздушный шарик, он медленно, но неотвратимо поплыл, да ещё и начал увеличиваться в размерах. У стены он уже был размером с саму башню.
Дальнейшее описать почти невозможно, такое можно только увидеть. Не было ни взрывов, ни ударов. Центральная башня качнулась, начала заваливаться, а потом её просто раздавило, как будто мой шар превратился в гигантский каток. Прилегающие куски стены обрушились, но путь шара превратился в ровную дорогу из вдавленных в землю камней и обломков. Раздавив по инерции ещё несколько зданий, шар остановился и растворился в воздухе. Крики раненых огласили воздух.
Результат был невероятным и неожиданным, но мне понравился. Уже более уверенно создал новые шары и отправил их в угловые башни. Может я немного поторопился, но на этот раз шары получились меньше, чем первый, и угловые башни просто обрушились. После этого до горожан, видимо, дошло, что всё это не случайно. А так как из врагов рядом был только я со своим отрядом, то в нас полетели настоящие камни чуть не в сотню килограмм весом. Пришлось отправить ещё пару шаров в те места стены, где больше всего толпилось народа и, предположительно, размещались метательные орудия. Получилось ещё хуже — на этот раз мне удалось снести только верхушки стен. Но и этого оказалось достаточно. Стены опустели и установилась относительная тишина.
Я напрягся в ожидании ответной атаки, и даже начал готовить нечто плоское, но тоже действующее как каток. Но минута проходила за минутой, а атаки всё не было. А вот у моих солдат, когда я повернулся к ним, настрой был самый боевой. Глаза горят, руки сжимают мечи, даже кони нервно переступают, чувствуя настроение хозяев. Ещё бы! Город без укреплений, защитники деморализованы. Только и осталось, что ворваться внутрь и рубить, рубить! Как только я сел на коня, Пеко взволнованно спросил.
— Атака, милорд?
Я отрицательно покачал головой.
— Я приезжал только поговорить. А это им… чтобы дерьмом не кидались. Больше вины за ними пока нет.
— Но… они же не признают вашу власть!
— Вот и пусть живут своим умом. Сами торгуют, сами защищают свои богатство. Одним им теперь лучше — не удержавшись, я хмыкнул, с удовольствием разглядывая разрушенную стену — Но следующий раз, надеюсь, они будут разговаривать вежливо.
Пеко с сожалением посмотрел на стену, потом вдруг повеселел.
— Надеюсь быть рядом, когда вы рассердитесь по-настоящему, милорд — коротко поклонился, и тут же, чуть отъехав, заорал солдатам — А ну, стройся! Сегодня развлечения не будет!
Колонна построилась, и мы так же неторопливо, как и приехали, двинулась обратно. Улица будто вымерла, но я не сомневался — о малейшей фразе, которую удастся подслушать, к вечеру будет известно всему городу. Может кто-то и задумается о невыгодности хамства и грубости в переговорах с Вероной. Во всяком случае, ремонт стены им обойдётся не меньше, чем десятилетний налог в пользу Вероны. А к тому времени я ещё разок в гости приеду…
А нечего было дерьмом кидаться!
Мы отъехали с десяток километров, и возбуждение постепенно спадало. А вместе с ним и настроение. Чего я собственно добился? Поговорить хотел, это правда. Ответ я услышал, можно было просто уехать, не устраивая показательные выступления. Но мнение солдат мне почему-то было важно. Хоть мы и не знаем друг-друга толком, и местные разборки мне, в принципе, до фонаря. Но… не удержался. А вот что теперь делать? Возвращаться к Вероне и доложить, что город и в самом деле для неё потерян? Так это было известно ещё неделю назад, я просто убедился в этом собственным обонянием и слухом. Может можно сделать что-то ещё, пока в городе не забыли меня и мой отряд? Чем можно их зацепить, но чтоб без крови и убийств? Что для них важно, чем они дорожат? Гордились своёй крепостью — я превратил её в решето, щёлкнув по самолюбию. Наверное, ещё дорожат свободой и независимостью. Ещё все купцы дорожат деньгами и прибылью. Попробовать ударить по этим точкам?
Мысли в голове становились всё более запутанными. Сначала я счёл причиной непривычность задачи, но когда чуть не вывалился из седла на банальной кочке, понял, что дело совсем в другом — на меня навалилась странная усталость. И с каждой минутой мне становилось всё хуже, вскоре я уже с трудом держался в седле.
На моё счастье, мы как раз проезжали очень удобную долинку, выход их которой проходил через узкий проход между холмами. В голове что-то щёлкнуло. С трудом подняв руку, подозвал Пеко.
— Командуй остановку. Сегодня всем отдыхать, а завтра с утра начинайте строить заставу, перекрывающую дорогу вон там, между холмами.
Пеко огляделся по сторонам.
— Зачем?
— Город теперь для нас теперь чужой, так что и отношения будем строить как с чужими. Дорогу
