Раздался мощный бамц — это сотни тяжелых гномов спрыгнули с нар и ломанулись наружу барака. Я успел лишь посторонится, дабы не быть сбитым с ног этим смерчем и остался ждать внутри. Прошло минут пять до того, как гомонящая толпа несколько успокоилась и собралась вокруг меня. На лицах коротышек не осталось ни следа былой покорности судьбе. Радость, страх, подозрительность — короче весь спектр эмоций отражался на их мясистых физиономиях. Еще минут десять гномы галдели так, что тряслись стены, но постепенно стала преобладать точка зрения, что я действительно посланник или Дух гор, как выразился Т34. Но был группа коротышек, которые скептически относились к моему нескромному заявлению. Возглавлял их номер шестой, тот самый кто первый выкрикнул 'Святотатство'. Его аж прям всего трясло. С одной стороны разрушенная Костиница — символ рабства и смерти, с другой стороны — человек…
— Наш Творец, Бог Ур не мог послать во спасение мерзкого человека — кричал надрываясь он — Именно люди поработили нас!
— Нас поработил Эсунион — резонно отвечал ему седой гном.
— Я согласен, что Костиница это знак! — не обращая внимания, продолжал вопить шестой — Но я не верю, что этот — дебиловатый коротышка ткнул в меня пальцем — Дух гор. Кто докажет, что он Дух Гор?
— Я! — внезапно проговорил пожилой старейшина.
Все тут же замолчали, уставившись на него. Сто пятый, который до этого что-то больно внимательно приглядывался ко мне, взял со стола короткий сапожный нож. Оказывается, гномы настолько привыкли к своему рабству, что администрация разрешала им держать инструмент в бараках. Другой рукой гном мягко взял меня за левую руку и положил ее на стол ладонью вверх. После чего без замаха резко вонзил нож сверху вниз в мою руку. В смысле попытался вонзить, но клинок лишь слегка надрезал кожу, а я почувствовал лишь тупой удар по ладони. Крови не было.
Общий вздох был ответом сто пятому на его сомнения.
— Каменная шкура — прошептал кто-то над моим ухом. В этот момент я решил усилить впечатление. Дело в том, что во время всего разговора, я правой рукой под плащом придерживал голову Эпона. И после вздоха, театральным жестом, выкатил ее на стол. Голова несколько раз кувыркнулась и уставилась в потолок рукояткой кинжала, который все еще сидел в глазнице. После воскрешения и повторной смерти, маг сильно сдал — кожа сморщилась и потрескалась, но узнать его все еще было можно.
То, что произошло дальше, вызвало у меня легкий шок. Все двести с лишним гномов, живших в бараке, разом повалились на колени и уткнулись лбом в пол. Я и Мусамото слегка опешили, прежде чем бросились поднимать коротышек. Первым я схватил за руки седого старейшину — Вставайте, уважаемый, это не дело…
— Повинуюсь Дух Гор — тут же вскочил на ноги гном. Еще несколько минут мне пришлось убеждать остальных подняться с колен.
— Запомните! И передайте другим. Никогда. Никогда больше гном не опустится на колени!
— Да, господин! — хором ответили коротышки.
— Какие будут приказания? — поинтересовался сто пятый.
Я внимательно посмотрел на волевого старейшину, который грыз землю, лишь бы не кричать во время порки и спросил — Как тебя зовут?
— Сто пятый — уверенно ответил тот.
— Нет, какое имя дали тебе родители при рождении?
— …я… я не помню… прошло уже столько лет — запинаясь, произнес гном.
— Теперь ты Двалин! — я увидел, как на глазах коротышки навернулись слезы. Он повалился мне в ноги и старейшину пришлось снова поднимать.
— Слушайте все! Отныне у вас не будет номеров! Каждому, я повторяю каждому из вас я лично дам имя! Вот ты — я показал пальцем на Т34 — Ты теперь Дарин. Двалин и Дарин — отныне мои заместители.
Гномы недоуменно посмотрели на меня.
— Двалин — моя правая рука, Дарин — левая. Их слова — мои слова, их мысли — мои мысли. — Пояснил я озадаченным гномам — Теперь все ясно?
— ААА-ХУУМ!! — проорали гномы.
— Это всеобщее 'да' по-гномьи — пояснил японец — Я тут уже потихоньку осваиваться начал.
— Вижу. Бери Дарина с Двалином и мотайте по баракам — собирайте гномов на площади. Будем поднимать бунт.
Я забрал голову Эпона со стола и уже было начал выходить из барака, как мне в ноги опять бухнулся гном. На сей раз это был тот самый дебиловатый шестой, который сомневался в моем божественном предназначении.
— Господин! Прости меня, маловерного! Я…я уже отчаялся и… я заслужу свое имя! Пойду сейчас и убью Эрлика. Принесу его голову.
— Значит так, шестой. Я дам тебе имя. Но не сейчас и не за Эрлика. В одиночку его вряд ли удастся убить — в лагере тревога и начальник каменоломни охраняется. Возьми двадцать лю. тьфу, гномов и принесите молоты и кувалды, которыми разбиваются камни. Знаешь, где склад инструментов?
— Да, господин.
— Действуй.
Следующим пунктом моего ночного вояжа был барак с людьми. Я накинул на голову капюшон, вынул под полы плаща жезл, который, что любопытно, продолжал сверкать багровым светом и смело открыл дверь. В помещении горел свет и никто не спал. Люди, возбужденно переговариваясь, курсировали между группами. Все словно чего-то или кого-то ожидали.
Увидев меня, каторжане ошарашено застыли. Первым очнулся староста барака — Господин маг! Как вы вовремя, спешу доложить вашей светлости о…грх…
— Так о чем ты торопишься доложить? — спросил я, поднимая голову. Капюшон скрыл мое лицо и не удивительно, что меня приняли за мага. Мои друзья, увидев мою физиономию, радостно заулыбались и замахали руками.
— Ну, ну, не стесняйся. Продолжай. Ты хотел доложить о бунтарских замыслах, не так ли?
— У вас все-равно ничего не получится! — голос старосты предательские задрожал — Господин Эрлик уже все знает.
— Не от тех ли господ, что кинулись докладывать ему о нас еще до отбоя? — с иронией спросил я. — Так ты выйди, полюбуйся на их трупы у дверей.
Я, слегка поклонившись, сделал ему приглашающий знак к дверям. Староста двинулся было к выходу, и тут я кинул к его ногам голову мага. Прокатившись несколько шагов по полу, она остановилась, преградив ему путь и не дав сделать следующий шаг. Тот, всмотревшись, с криком ужаса, будто ошпаренный, отскочил назад в угол.
В бараке установилась такая тишина, что было слышно, как под потолком гудит разбуженная муха.
— Все очень просто. — Воспользовавшись молчанием, громко сказал я рабам — Либо вы присоединяетесь ко мне и моим друзьям, либо остаетесь тут рубить камень. Выбирайте.
