волнение резко снизили видимость, возобновляя ее буквально на мгновение и лишь для того, чтобы в следующую минуту снова скрыть всякие следы конвоя.
Мор плюхнулся на свою койку. Уставший как собака, он сразу же заснул, едва закрыл глаза. Он знал, что должен собраться с силами, поскольку сражение еще далеко не закончено. Когда наступит ночь, он снова должен будет атаковать противника, а для этого необходимо собраться с силами и иметь ясную голову.
К сожалению, ему удалось выкроить для отдыха всего лишь несколько часов, да и то урывками. Проблемы, связанные с поддержанием контакта с конвоем, часто требовали его решений, и он должен был просыпаться сразу же, как только чувствовал руку на плече и слышал: «Господин капитан-лейтенант» или «Командира на мостик!». В том и другом случае не оставалось никакой надежды на продолжение сна.
Начавшийся день оказался таким же напряженным и еще более изматывающим, чем предыдущая ночь. Несмотря на все усилия, они то и дело теряли контакт с конвоем. После этого им приходилось погружаться, чтобы с помощью гидроакустики обнаруживать шумы гребных винтов судов конвоя, а если они оказывались слишком отдаленными, то Мору приходилось обращаться к карте и навигационным расчетам для определения наиболее вероятного направления уклонения конвоя от прежнего курса и устанавливать собственный, обеспечивающий скорейшее сближение с конвоем.
Поступившие в течение дня радиосообщения указывали на то, что подлодка «U-352» Гельмута Рашке уже установила контакт с конвоем. Теперь против конвоя действовали сразу четыре лодки. «Стая» снова сбилась уже к концу дня, неся 24 торпеды, введенные в торпедные аппараты и ждущие лишь окончательных установочных регулировок и команды «Залп!», чтобы ринуться на выполнение своей смертоносной миссии.
Темная свежая ночь с резким ветром, разбрызгивающим гребни волн и бросающим холодные капли в лица людей на мостиках лодок, и короткие шквальные дожди внезапно превратились в настоящий холокост, когда первые торпеды нашли свои жертвы.
Мор только что привел лодку в положение атаки левого крыла конвоя и уже определил цель нанесения удара. Петер Чех громко сообщил данные для установочной регулировки торпед, когда удар нанесла другая лодка.
Корабли эскорта повернулись в сторону торпедированного судна, выпуская осветительные ракеты, озарявшие низкую облачность зловещим светом. Мор резко обернулся.
– Нас еще никто не заметил, – проговорил он с облегчением. – Стреляйте веером, Чех, и побыстрее!
Выбранная им цель все еще шла своим курсом, когда торпеды с короткими интервалами покинули трубы торпедных аппаратов. Было видно, что судно слегка повернуло влево и увеличило скорость. Но этого было недостаточно, чтобы избежать поражения от веера торпед, и одна из них врезалась в его носовую часть. Судно потеряло управление, и можно было видеть, как оно постепенно оседало в воду. А лодка в это время уже меняла курс.
Мор бросил взгляд на залитых ярким светом окружающих его людей на мостике. Он развернул лодку в сторону от конвоя, чтобы скрыться в темноте ночи, однако, как и всегда используя всякую благоприятную возможность, сумел выпустить еще одну торпеду из кормового аппарата в качестве прощального жеста.
– Черт бы побрал эти осветительные ракеты, – проворчал он, неохотно отворачивая в сторону от конвоя и его осветительных ракет. Теперь они станут двигаться на параллельных с конвоем курсах и ждать наступления темноты.
– Тень по правому борту!
Мор различил контуры эсминца. Он не шел прямо на лодку, но был очень близко от нее, поэтому пришлось уйти с его пути.
– Отводи вправо, – приказал Мор рулевому. – Оба дизеля – малый вперед.
Мор нервничал, раздосадованный появлением эсминца, расстроившего его планы и невольно заставившего лечь на курс, противоположный курсу конвоя.
– Тень в носовом квадранте левого борта!
Мор повернулся в указанную сторону. «Так вот где он был! Еще один проклятый эскортник! Неужели у этих англичан миллионы кораблей?» – в ярости подумал он.
Не оставалось ничего иного, как отвернуть в сторону, что он и сделал, проклиная все на свете.
Наконец осветительные ракеты погасли, но «U-124» уже была далеко от места, где провела атаку. Мор задал рулевому курс в сторону конвоя, и лодка резко задрожала, на полном ходу расталкивая крутую волну.
Мор спустился по трапу рубочного люка в центральный пост с приветственным криком:
– Эй, стармех!
– Я здесь, – ответил Бринкер, оказавшийся рядом с ним.
– Слушайте, Бринкер, – сказал ему Мор, – мне нужна скорость побольше.
– Машины и так работают на полную мощность, – возразил Бринкер, – но я посмотрю, что еще можно сделать. Разве один-два узла.
Мор сидел в задумчивости.
– Подождите минутку, Рольф, – сказал он.
И как уже не раз случалось со старыми друзьями, они предпочли пренебречь дистанцией, разделяющей командира и подчиненного, чтобы поговорить на равных.
– А какую самую большую скорость они могут дать?
Хорошо зная Мора, Бринкер всегда был настороже, разговаривая с ним, и пытался угадать, что прячется за невинным выражением лица его друга.
– Вы же знаете это не хуже меня, – ответил Рольф. – Не более 18 узлов, немного больше или немного меньше этого, в зависимости от состояния моря, силы ветра и других менее заметных факторов.
– Мне нужна большая скорость, – упрямо повторил Мор. – Вы должны найти способ сделать это.
Бринкер заколебался.
– Есть один способ, – медленно ответил он, – но я не рекомендовал бы его использовать.
Лицо Мора, выражавшее молчаливое любопытство, осветила улыбка.
– Ну и?.. – требовательно начал он, приходя в восторг от того, что, наконец, получит желанное, несмотря на предупреждение стармеха.
– Я могу одновременно включить и электродвигатели, – неохотно выдавил Бринкер.
– И как долго мы сможем идти в таком режиме?
– Примерно с час.
– Отлично! – воскликнул Мор. – Начинайте. Если мы не получим скорость больше той, которая у нас сейчас, мы никогда не сможем нагнать этот конвой вовремя, чтобы покончить еще хоть с одним из его судов. Часа на это хватит.
– А вы ничего не забыли? – спросил его Бринкер.
Брови Мора вопросительно приподнялись, а Бринкер продолжал:
– За час такого движения аккумуляторы окончательно сядут. И что вы будете делать в том случае, если эсминцы заставят нас погрузиться?
Мор, направляясь к трапу, посмотрел на Бринкера и улыбнулся:
– Мы ведь пока что остаемся на поверхности, не так ли? – после чего поднялся по трапу на мостик, крикнув через плечо: – Давайте эту скорость!
Бринкер некоторое время стоял нахмурившись в задумчивости, затем решительно направился в машинный отсек. Мор получил свою скорость.
Когда Мор присоединился к своим братьям – «серым волкам», – внутри конвоя обстановка характерного для такой атаки абсолютного хаоса уже достигла апогея. Эта сцена напоминала дантовскую преисподнюю с ее адски красными языками пламени горящих судов, отбрасывающих жуткие тени на волнующуюся поверхность моря, и отдельными вспышками выстрелов, направленных на реальные и кажущиеся цели. Бесчинствующие подлодки то врывались в расстроенные ряды конвоя, то исчезали, выпуская одну торпеду за другой, стремительно увертываясь от эсминцев эскорта. Это была проверка мастерства и мужества с обеих сторон.
