Мор был прирожденный охотник за конвоями и имел для этого все: основательнейшую тренировку и бесценный опыт, приобретенный на подлодке в качестве старшего помощника Шульца, наряду с другими дарованиями, присущими ему самому. Он был отчаянно смел и удачлив. Знал, когда можно надеяться на успех, переходя все мыслимые границы, рискуя всем ради редкой возможности оставить лодку в непогруженном положении для достижения наибольшего боевого эффекта, а некое внутреннее чувство, казалось, согревало и поддерживало его решимость, даже когда противник обнаруживал его лодку.
Мор уже выпустил последнюю торпеду, когда эсминец ринулся на него. В таком случае нельзя было больше увертываться, находясь на поверхности, и командир знал это.
– Боевая тревога, стоять к погружению!
Вахта поспешно спустилась с мостика в тесную рубку, плюхаясь на палубу. Лодка уже начала погружение, когда Мор впрыгнул в люк и захлопнул за собой крышку, съехав вниз, тормозя руками на поручнях трапа.
– Срочное погружение, Бринкер! – выкрикнул он, поднимаясь на ноги. – Глубина 240 метров!
Стройное тело лодки завибрировало, когда электродвигатели заставили ее нырнуть на полной скорости, ее чрево заполнил шум бегущих ног команды, устремившейся в носовую часть для ускорения погружения.
Лодка только что пересекла последнюю колонну судов конвоя, и этот эсминец имел, конечно, серьезные намерения. Можно было ожидать дюжины глубинных бомб на свою голову, и они бы, возможно, надолго блокировали действия подлодки.
Внезапно Мор вспомнил об аккумуляторах и предупреждении Бринкера, которым он позволил себе самоуверенно пренебречь.
– Рольф, – сказал он низким и преисполненным беспокойства голосом, – как там плотность электролита в аккумуляторах?
– Достаточно, командир! – ответил ему Бринкер.
Первая серия глубинных бомб только что разрядилась над их головой, причем достаточно близко, чтобы вызвать вибрацию стекол приборов в центральном посту, однако не повредивших прочного корпуса лодки.
Мор маневрировал очень осторожно и точно, чтобы уйти от преследования, однако командир эсминца был мастером своего дела, и взрывы бомб становились угрожающе близкими.
Постепенно лодка оказалась в состоянии несколько увеличить дистанцию между собой и преследователем, пока, наконец, тихо не ускользнула от него. Взрывы стали реже и отдаленнее, а затем наступила полная тишина.
Когда лодка всплыла, море снова было мирным и пустынным.
Наступило утро, все остальные охотники «волчьей стаи» тихо расползлись, зализывая раны, но с прежним упорством следуя за конвоем и ожидая следующей ночи.
Мор отправил радиограмму адмиралу, сообщив, во-первых, что израсходовал все торпеды, а во-вторых, данные о числе и тоннаже потопленных им судов: 3 танкера, 3 транспорта общим водоизмещением 44 000 регистровых тонн и еще одно судно водоизмещением примерно 5000 тонн.
Покончив с этим, он вместе с Бринкером расположился в кают-компании, попивая горячий кофе и развлекаясь дружеской беседой. О том, что им следует снова восстановить контакт с конвоем и поддерживать его до тех пор, пока штаб не даст соответствующих указаний, они помнили, однако, как оба полагали, практически их миссия оказалась завершенной.
Мор искал возможности наедине поговорить со стармехом давно, а именно с того момента, когда эсминец заставил их погрузиться. Казалось, прошли недели, но Мор не забыл о тех нескольких ответах, которые хотел получить от Бринкера, причем в конфиденциальной обстановке. Он не любил тратить время на формальности.
– Вы сказали, что при одновременном движении под дизелями и электродвигателями мы быстро израсходуем электроэнергию аккумуляторов, – заговорил он с видом совершенно несведущего человека.
Бринкер уже ожидал такого вопроса.
– Совершенно верно, – невозмутимо ответил он, – так оно и будет. Я отключил их через полчаса работы.
– Что?! – взвился Мор. – Но ведь вы даже не спросили разрешения на это!
– А вы все равно не дали бы его, – спокойно ответил Бринкер.
– Но вы… вы… Это же неповиновение! – с трудом выдавил из себя Мор.
– Да, – спокойно ответил ему Бринкер. – Я знаю.
Мор молча воззрился на него, после чего смягчился и улыбнулся.
– Вы поступили правильно, Рольф, – неохотно согласился он. – Всегда следует иметь что-то в запасе.
Два товарища выпили кофе спокойно и задумчиво, как люди хорошо знающие друг друга.
Наконец Бринкер поставил чашечку на стол.
– Йохен, – сказал он, обращаясь к командиру по имени, подчеркивая тем самым тесные, доверительные отношения между ними, – вы должны прислушиваться к своему стармеху. Машины могут ровно столько, сколько могут. В один прекрасный день вы получите механика, не имеющего такого опыта, как я. Не зная вас так хорошо, как я, он конечно же не сможет противостоять вашему напору, но вам придется относиться к нему с очень большим вниманием и постоянно контролировать его.
– Да, – сказал Йохен. – Вы, конечно, правы. Где бы мы были сейчас, если бы вы не сделали именно то, что считали правильным, несмотря на мой приказ?
– Радиограмма из штаба, господин капитан-лейтенант! – В дверь кают-компании просунулась голова радиста. Плохо скрываемая улыбка на его лице показывала, что он уже ознакомился с содержанием и что это хорошие новости.
– Дайте-ка ее сюда, – сказал Мор, протягивая руку.
Он пробежал короткий текст радиограммы, а затем запрокинул голову, разразившись смехом. Он передал радиограмму Бринкеру, который тоже громко рассмеялся.
Это было запоздавшее сообщение командира линкора «Дойчланд» в ответ на требование о переводе его на другую службу. Дёниц перефразировал известное выражение применительно к этому случаю. «Мавр[10] сделал свое дело, мавр может уйти».
Глава 9
К моменту, когда экипаж «U-124» был отпущен в отпуск, с фронтов Второй мировой поступали в общем-то благоприятные для Германии сводки, в особенности с учетом ее собственного сообщения о потоплении швартовой бочки в Бискайском заливе. Германские войска теснили русских по всей линии Восточного фронта. Под ударами германских войск пали Одесса на Черном море, а также и древний русский город Киев и началось фронтальное наступление на Москву.
Немцев беспокоили лишь некоторые моменты происходящего на Западе, поскольку 11 сентября Рузвельт объявил свой приказ военно-морским силам США «О прицельной стрельбе по противнику» в случае обнаружения его кораблей западнее меридиана 26 градусов западной долготы.
Капитальный ремонт «U-124» включал в себя даже обновление изображения эдельвейса на рубке. Свое новое патрулирование субмарина начала 30 октября 1941 года, направившись в Южную Атлантику. Вместе с «U-68» (Карл Фридрих Мертен), «U-126» (Эрнст Бауер) и «U-А» (Ганс Эккерман) подлодка Мора составляла так называемую капштадтскую группу, которая предназначалась для операций в окрестностях Кейптауна.
Офицерский состав лодки Мора оставался прежним, прибавились только два новых офицера. Врачом на лодку был назначен доктор Зимке, а инженер обер-лейтенант Эгон Субклев участвовал в этом походе вместе с Бринкером, что было сделано с той целью, чтобы уже в следующем походе лодки Субклев смог самостоятельно исполнять обязанности старшего механика.
Через несколько дней после выхода из Лорьяна, примерно в 300 милях восточнее Азорских островов, Мор обнаружил небольшой быстро движущийся конвой, состоящий из 2 транспортов и 2 эсминцев.
Он начал преследование конвоя, но не смог выдержать его скорости из-за сильного встречного волнения и вскоре потерял его из виду.
