Вехи 70-летия. Очерк советской политической истории

перелома». Она заканчивалась словами: «Мы идем на всех парах по пути индустриализации».

Поэтическая метафора стала реальностью через семь недель: 27 декабря 1929 г., обращаясь к марксистам-аграрникам, Сталин объявляет о переходе к политике «ликвидации кулачества как класса», к политике коллективизации. НЭП кончился. Начинался очередной «большой прыжок». Начиналась «революция сверху», значительно более радикальная, чем Октябрьский переворот, сломавшая основы жизни более 130 млн. жителей деревни, составлявших 2/3 населения страны, окончательно изменившая характер государства.

Зима 1929—30 гг. — была страшным временем «сплошной» коллективизации. Советский историк пишет: «В принятом 5 января 1930 г. постановлении о темпах коллективизации намечалось в основном завершить коллективизацию на Северном Кавказе, Нижней и Средней Волге осенью 1930 г., а в остальных зерновых районах — осенью 1931 г.» («Правда», 9.8. 87). Советский историк не пишет — кто же «принял постановление» о безумных темпах. Зато он объявляет: «В марте 1930 г. ЦК ВКП (б) принял решительные меры по исправлению положения». Достаточно обратиться к газетам 1930 г., чтобы обнаружить, что постановление о темпах было принято тем же самым ЦК ВКП (б), который два месяца спустя затрубил — временный — отбой.

65 дней — от 27 декабря 1929 г., когда Сталин объявляет о переходе к сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса, добавляя «снявши голову по волосам не плачут», до 2 марта 1930 г., когда тот же Сталин публикует в «Правде» статью «Головокружение от успехов», в которой всю вину за эксцессы сваливает на исполнителей — потрясли страну гораздо больше, чем те «десять дней», о которых писал Джон Рид.

Одновременно идут два процесса: создаются колхозы и раскулачиваются «кулаки». Оба процесса взаимосвязаны. Раскулачивание должно дать колхозам материальную базу, которую неспособно дать государство. Раскулачивание, лишая деревню наиболее активных, предприимчивых, независимых крестьян, подрывало дух сопротивления в деревне, облегчало коллективизацию. Наконец, судьба «кулаков», изгоняемых из родных мест, ссылаемых на север, отправляемых в тюрьмы и лагеря, демонстрировала всемогущество советской власти.

Юридического определения понятия «кулак» не было. И это давало власти могучее оружие. В одном районе «кулаком» считался крестьянин с двумя лошадьми, в другом — с одной. Кулаком объявлялся тот, кто не шел в колхоз. Не кулак был врагом, а враг — был кулаком. Врагом же становился каждый, кто не хотел идти в колхоз. Для облегчения коллективизации каждая республика, область, район получили план. Норма коллективизации всюду была одинаковой — 100%, норма раскулачивания варьировалась в границах 5–7%. Там, где начальство хотело отличиться, план перевыполнялся. В отдельных районах раскулачивали до 15– 20% крестьян.

Крестьяне сопротивлялись: отказывались записываться в колхозы, кое-где поднимали бунты, подавляемые жесточайшим образом. Наиболее распространенной формой сопротивления было уничтожение скота. Потом понадобится 30 лет, чтобы восстановить поголовье скота до уровня 1928 г. Окончательный удар по крестьянству был нанесен голодом, сознательно организованным властью в 1931 —32 гг. Трудно найти более красноречивое свидетельство отношения партии к народу, нежели цифры экспорта хлеба в период коллективизации: 1928 — 1 млн. ц., 1930 — 48,3 млн. ц., 1931 — 51,8 млн. ц. В эти годы умирают от голода миллионы крестьян. По подсчетам английского историка Р. Конквеста жертвами коллективизации — от голода, во время переселения, в тюрьмах и лагерях — стало около 15 млн. человек, более 10% населения.

Экономические итоги коллективизации были катастрофическими: в 1929—33 гг. валовые сборы зерна сократились, упала урожайность. Демографические итоги — были трагическими — коллективизация обернулась геноцидом. С политической точки зрения коллективизация была замечательным успехом. Прежде всего государство легко могло брать в колхозах хлеб, который ранее приходилось покупать у единоличников. «Партия, — довольный, подводил итоги Сталин, — добилась того, что вместо 500–600 млн. пудов хлеба, заготовлявшегося в период преобладания крестьянского хозяйства, оно имеет теперь возможность заготовлять 1200—1400 тыс. пудов зерна ежегодно».

Сталин выразился точно: «партия добилась». Партия добилась ликвидации крестьянства, последнего класса, сохранявшего некоторую (экономическую) независимость от государства. Теперь не было препятствий на пути создания тоталитарной системы, в которой всё и все принадлежат партии. Политическая власть находилась в руках партии и раньше, теперь она полностью овладела экономикой.

Последствия коллективизации живо ощущаются и сегодня. Хронический, неизлечимый кризис советского сельского хозяйства — прямой результат коллективизации. Перманентное кризисное состояние колхозно-совхозной экономики не позволяет выйти из кризиса советскому народному хозяйству. Советский Союз сегодня — в значительной степени — плод коллективизации. Именно поэтому до сегодняшнего дня советские историки и идеологи боятся сказать правду о коллективизации. Продолжая оправдывать «великий перелом», идеологии ссылаются на пользу, которую колхозы принесли стране в годы войны, позволив государству концентрировать все продовольствие в своих руках. Это убедительный аргумент, который был понят Гитлером. Как известно гитлеровцы в оккупированных районах не распускали колхозов. Но так же хорошо известно, что наличие колхозов не было обязательным условием победы над гитлеровской Германией. Великобритания, например, выдержала нацистские атаки без колхозов.

Коллективизация была необходимым этапом в процессе строительства тоталитарного государства. Одновременно с ликвидацией единоличного крестьянства происходит национализация духовной жизни страны. В 1931 г. Сталин объявляет себя величайшим историком и дает указания, как следует писать о прошлом. В 1932—34 гг. к присяге приводятся писатели: создается Союз советских писателей, а вслед за ним — союзы представителей других областей культуры. Духовная жизнь страны регламентируется, унифицируется, полностью контролируется партией.

«Год великого перелома» — начало первой пятилетки, старт «плановой экономики». Мечта о плане, волшебном ключе, открывающем дверь в рай, томила Ленина с того момента, когда он прочитал книгу берлинского профессора Баллода «Государство будущего». Книга, вышедшая в 1898 г., не привлекла внимания. Фантазии прусского экономиста о «государстве будущего», в котором национализированы все средства производства и внешняя торговля, в котором вся экономическая жизнь и рабочая сила регулируются сверху, читались как еще одна утопическая программа. Ленин способствует публикации «Государства будущего» в России в 1906 г. Книга переиздается после революции. В годы мировой войны немецкий министр экономики Ратенау организует экономику страны, используя некоторые идеи Баллода. Для Ленина — это свидетельство реальных возможностей плановой экономики. Знаменитый лозунг — коммунизм это советская власть плюс электрификация — маскировал подлинную мысль Ленина: коммунизм это советская власть плюс кайзеровская (регулируемая) экономика.

Настаивая на составлении первого плана — ГОЭЛЮ — Ленин ссылался на идеи Баллода и практику Ратенау. План ГОЭЛРО, который предусматривал 100 электростанций, потом — 20 — остался на бумаге. Пришел НЭП и планирование было отложено в сторону. К нему возвращаются в 1927 г., когда НЭП начинает задыхаться, когда успехи народного хозяйства начинают, как представляется Сталину и его соратникам, подмывать власть партии. Экономисты приступают к разработке пятилетнего плана развития народного хозяйства под строжайшим надзором Политбюро.

Пятилетка должна была стартовать в октябре 1928 г. Но план еще не был готов. В апреле 1929 г. его утверждает XVI партконференция, хотя он еще по-прежнему не готов. Осложнения с подготовкой плана были вызваны двумя основными причинами. Первая — необычайная трудность задания. Для составления комплексного плана использования всех ресурсов страны с целью ее индустриализации не было необходимой информации. За помощью обратились к иностранцам. Американские фирмы проектировали советскую тяжелую и легкую промышленность. Американцы, немцы, англичане, французы, итальянцы проектировали, руководили строительством, снабжали оборудованием основные объекты первой пятилетки. Вторая причина была идеологического порядка. Экономисты подготовили пятилетний план в двух вариантах — отправном и оптимальном. Даже отправной вариант был чудовищно оптимистическим. Как писал английский экономист Алек Ноув: «Чудеса редко происходят в экономике, а без вмешательства Божественного провидения трудно было себе представить одновременный рост капиталовложений и