Косорукая?
Она посмотрела на нас и убедилась, что все присутствующие с интересом ждут её оправданий. Вот- вот! На себе попробуй, каково это, когда тебя мордой об стол. Лицо девушки исказилось от сдерживаемых рыданий, она развернулась и опрометью бросилась вон. Рорин осуждающе покачал головой.
— Зря ты так. Она девочка не плохая, только растерялась слегка. Пойди, найди её и помирись. Нам в походе скандалы не нужны.
Шасин зло посмотрел на меня и хотел встать из-за стола, но храмовник положил свою ладонь ему на плечо и удержал.
— Останься. Им надо выяснить свои разногласия, не мешай.
Да где она ходит? Таскаюсь тут по кустам, даже в какое-то болотце забрёл, на наших орков натыкался три раза, а её нет. Это уже не смешно, я даже возвращался в сторожку — вдруг она вернулась. Если честно, то я стал волноваться — лес, дикие животные, мало ли что могло случиться? Всё, сейчас схожу к ручейку, из которого мы брали воду, и пойду к нашим поднимать панику. Всё-таки жаль будет девчушку, если её погрызёт какой-нибудь хищник.
Ага! Вот она где! Плачет. Только как-то странно она рыдает — то ли мычит, то ли рычит. Тихонько выглядываю из-за куста — если просто плачет, то подходить не буду, а если случилось что, ногу подвернула или укусил кто, то помогу. Не понял. Что происходит?
Картина, открывшаяся моему взору, на первый взгляд казалась абсурдной. Шасана лежала на спине и отчаянно боролась с кем-то. Сначала мне показалось, что один из орков сошёл с ума и напал на неё, но присмотревшись, я понял, что это человек. Весьма волосатый и не очень чистый, но, может, женщинам такие нравятся.
— Эй, что происходит? — Я спрашивал, потому что в «этих» делах я не особенно разбирался. Кинусь на защиту девичьей чести, а у них тут приступ страсти. — Шасана, это кто?
И тут человек повернул голову и посмотрел на меня, закрывая девушке рот. Несколько кровоточащих царапин на его лице явно указывали, что о согласии со стороны Шасаны не может быть и речи.
— Что, пацан, тоже хочешь? — Он злобно ощерился и продолжил. — Давай, держи её за руки, а то царапается, сука!
Плохие зубы, с ярко выделяющимися клыками, и длинные грязные ногти на руке, так напомнили мне эльфийского монстра, что меня переклинило. Под руку вдруг так удачно подвернулся хороший камень и я, не помня себя от ярости, с размаха ударил по его ненавистной роже. Мужик попытался прикрыться рукой и отползти, но я не дал ему такой возможности. Мне всё казалось, что он сейчас вырвется и убьёт нас с Шасаной, и я бил и бил его камнем, пока у меня не кончились силы.
Когда до меня дошло, что мужик давно уже не подаёт признаков жизни, голова его больше напоминала месиво. Столкнув труп, я попытался привести девушку в чувство. Из-за того, что всё её лицо было залито кровью, я никак не мог оценить тяжести её состояния. До журчащего рядом ручейка было несколько шагов, но пока я тащил девушку к нему, это расстояние показалось мне бесконечным. Отмывая кровь, я поливал водой её лицо, но она всё не приходила в себя.
— Успокойся, ты так её утопишь.
Никогда я ещё не был так рад услышать голос своего дяди.
— Рорин, посмотри на неё. Она не приходит в себя. Что же делать?
Дядя приподнял Шасану, внимательно осмотрел и сказал.
— Ничего непоправимого не произошло, ты успел вовремя. Молодец.
Тут до меня дошло, что от сторожки мы были достаточно далеко и услышать всю эту возню Рорин никак не мог. Как же он здесь оказался? Да не один. Рядом с нами, оказывается, стояли ещё два орка, держа в руках дубинки.
— Как только по амулету пришло от тебя сообщение о случившемся, мы сразу побежали на помощь. Но ты уже справился сам. Я доволен.
С этими словами он взял девушку на руки, и мы пошли обратно к лесной сторожке.
— Дядя, может, поручишь кому-нибудь труп прибрать, а то неудобно как-то получается.
Рорин обернулся, Шасана в его ручищах выглядела как кукла, равнодушно пожал плечами и сказал.
— Ты насорил, тебе и убирать.
Это что, я должен этого мужика и закапывать собственноручно? Да пусть валяется, мне какое дело. Собаке — собачья смерть и никакого погребения. Только я пристроился тоже идти со всеми, как шедший последним боец развернулся и сунул мне в руки свой мачете. Дружелюбно улыбаясь, он развернул меня лицом к ручью и стал тихонько подталкивать в том направлении.
Понял, не дурак. Пока не приберу за собой, к своим лучше не возвращаться. Пошёл к ручью и со злости начал пинать труп. Спрашивается, почему бы этому поганцу не посидеть в той канаве, откуда он вылез, ещё денёчек. Судя по его внешнему виду, при жизни этот гигант секса был или лесным разбойником, или браконьером. Всё-таки мне не нравится, что он так «вовремя» оказался здесь именно в тот момент, когда дочь храмовника осталась одна. Если бы он следил за нами всё это время, то орки его обязательно бы учуяли. Или нет?
Допустим, он сидел здесь не просто так и является шпионом одного из наших «доброжелателей». Толковый агент так просто мне бы не дался, не отвлекись он на Шасану, у меня было бы минимум шансов завалить этого борова. Значит, как это не противно моему чувству прекрасного, придётся труп обыскивать, раздевать и осматривать (странно, что этого не проделали сами орки, или это очередной экзамен на сообразительность). Тяжело вздохнув, начал работать.
О, боги! Что только не сделаешь, доказывая, что ты вполне взрослый и самостоятельный. Например, будешь рыться в карманах у трупа, или снимать с него же сапоги (фу, какая гадость!) и остальное тряпьё. Да, не густо у предполагаемого шпиона с наличностью — пять жалких меди никак не могли сойти за достойную оплату. К этому «состоянию» прибавились: дрянной нож, огниво в мешочке и два сухаря, завёрнутые в грязную тряпку. И всё, что-то не похож он на агента. Уже отворачиваясь от голого тела, вдруг заметил что-то странное у него на коже. Брезгливо кончиком сапога раздвинул ноги у трупа.
Оп-па! Приплыли! На внутренней стороне бедра, рядом с самым «ценным», что у мужика было при жизни, чётко видна татуировка в виде маленького чёрного треугольника на фоне трёх языков пламени — знак тайной стражи Чедана. Оттащил труп под ближайший куст, туда же отправились его грязные тряпки, и быстро всё это завалил какими-то сучьями и прочим лесным мусором. Подхватив мачете, часто оглядываясь, побежал к остальным. Как бы не пришлось нам из-за этой новости отправляться в путь на ночь глядя.
Оррин никак не мог понять, что же его так раздражает в последнее время. Вроде бы всё хорошо: от погони ушли, с храмовниками разобрались, более-менее отдохнули, но что-то было не так. Как заусенец на пальце, его всё время преследовало ощущение неправильности, какого-то диссонанса в происходящем. Вождь явно просмотрел что-то очевидное, лежащее на самом виду. Но никак не мог ухватить ускользающую мысль, и это начинало его бесить. Было бы глупо, пройдя и пережив столько в последнее время, погореть здесь или на границе из-за какой-то мелочи. Даже когда по амулету Малыш сообщил о нападении на дочь Шаса (причём сделал это неосознанно, что в функции амулета не входило, для связи надо было чётко представлять адресата и прилагать немалые усилия, всё у мальчишки получается по своему), это не дало объяснения беспокойству орка.
В дом вошёл Рорин с девушкой на руках, выглядела пострадавшая неважно — рубаха изорвана, синяки на лице и вся мокрая. Оррин вопросительно посмотрел на брата.
— Да ничего страшного, повалял её какой-то лесовик около ручья, всё никак не мог с девчушки штаны содрать — это его и задержало. А тут Малыш с каменюкой помешал «свиданию», правда увлёкся немного, и мелкую всю чужой кровью залило, вот она и сомлела. А так всё хорошо.
Рассказывая всё это, Рорин аккуратно уложил девушку на лавку. К ней сразу подбежал младший брат и стал похлопывать по щекам, пытаясь привести в чувство.
— А сам защитничек где? — Вождь посмотрел на дверь. — Или сам идти не может?
— Да нет, что ему сделается. — Рорин громко рассмеялся и пояснил. — Малыш так этому лесовику морду поровнял, что его тело не опознают даже близкие друзья. Никогда бы не подумал, что такой робкий мальчик может забить камнем здорового мужика. Твой характер. Помню ты, когда бесился…
