Девушка молчала.
– Ну хорошо. Я скажу сам. Из-за Адриана, да?
– Тише ты! – пробормотала она, глядя на выросшую из-за спины Свиридова массивную фигуру Фокина. – Это Иван Сергеич... он не должен слышать.
– Что, он тоже с ними? – в самое ухо Кати проговорил Свиридов.
– Я ничего не знаю... просто не должен слышать... с кем – с ними?
– А ты парень не промах, – прогрохотал Фокин, садясь за столик, – самую лучшую мою ученицу загреб.
– Что сделал? – переспросил Свиридов, до которого из-за плохой слышимости донеслись только две последние буквы слова «загреб». – Ты это самое, Афоня, не трынди попусту. Тут серьезное дело.
Даже тут Влад не сумел отказать себе в театральном эффекте: пользуясь тем, что Фокин едва ли мог внятно расслышать сказанное, он демонстративно назвал его Афоней.
...Как сказал полковник Платонов, в свое время возглавлявший «Капеллу»: тебя, Свиридов, сгубит любовь к театральным эффектам.
– Это из-за Адриана, да? – повторил Свиридов, снова повернувшись к Кате. На этот раз так тихо, что она прочла роковое имя только по движениям его губ. – Ты думала, что это из-за него?
Она кивнула.
– Он угрожал тебе?
– Нет. Он никогда не угрожает. – Она поднялась и помахала Свиридову рукой: – Сейчас я вернусь.
– Дойдешь сама до туалета-то? – иронично спросил Свиридов.
Катя изогнулась и растворилась в сторукой беснующейся толпе танцующих...
– Ты умеешь подчинять себе людей, – проговорил Фокин, – давно я не видел такого почтения на рожах этих остолопов из службы безопасности. Хотя ты больше походишь на голливудского кривляку, чем на серьезного бойца... ты только не обижайся.
– Да нет, было бы из-за чего.
– Мы никогда не встречались раньше?
– Не думаю.
– Просто мне кажется очень знакомым... нет, не твое лицо, а скорее то, как ты себя ведешь... интонации голоса, техника борьбы, манера стрельбы... да все! Мы наверняка были знакомы раньше.
– Ты же так упорно это отрицал только сегодня... при нашей первой встрече.
– Мало ли что я отрицал. Я могу думать совсем иначе, а говорить то, что мне выгодно. Тем более что я не припомню, когда я говорил, что мы не могли быть с тобой знакомы. Я говорил, что мы не могли вместе учиться – и только.
– Где же провалилась эта мымра? – перевел разговор на другую тему Влад. – Что-то она долго.
– А куда она пошла? Блевать, что ли?
– Надо думать.
– А во-он... не ее там сводят с лестницы со второго этажа?
Влад резко повернул голову: по находящейся в десяти метрах от них лестнице два парня в темных рубашках медленно вели под руки Катю. Это были другие парни, не те, что пытались утихомирить разбуянившуюся танцовщицу гладиатор-шоу.
Но это была и совсем другая Катя.
Она производила впечатление сильно выпившей... голова свесилась на грудь и болталась, как у кукольного паяца. Ноги выписывали замысловатые пируэты.
Влад мог поклясться, что нельзя за две минуты прийти в такое безобразное состояние. Разве что залпом выпить стакан водки. Не запивая и не закусывая.
– Она что, еще тяпнула? – словно подтверждая его сомнения, спросил Фокин. – Сколько я ее знаю, никогда не видел в таком состоянии. Она и пьет-то редко... а чтобы до такой кондиции, то это и вовсе какая-то ненаучная фантастика.
– Да? – процедил Влад. – Не нравится мне все это. Погоди, Иван Сергеич, пойду посмотрю, что к чему. Наверно, опять дурочку охрана забрала.
– Охрана? – с сомнением отозвался Фокин. – Что-то не видал я этих ребят тут раньше. Хотя погоди... вот тот, кажется, Кирюха Казаков. Его тут недавно уволили... со скандалом.
Несмотря на то что Владимир не мог слышать этих слов Фокина – благо Афанасий и сам не слышал их из-за бушующего в зале «Bailamos»'а, суперхита Энрике Хулиовича Иглесиаса, – он все равно прочитал по губам спортинструктора «Центуриона», что тот сказал.
– А, Кирилл Геннадьевич? М-м-м... превосходно. Кто-то скажет, что это не мое дело, но когда эта мымра весь день поминала какого-то Адриана и шарахалась от каждой тени, думая, что это присланные этим самым Адрианом киллеры... имеет смысл разобраться.
И Свиридов поднялся из-за столика, не выпуская из рук стакана с коктейлем (кстати, носившим многозначительное название «Опухоль мозга»).
Под лестницей находилась дверь, которая вела в многочисленные служебные помещения: кухни, гримерки, кладовые и так далее. Доступ к ним осуществлялся через коридор, которым двое молодцов довольно-таки бесцеремонно потащили Алую Пантеру.
За ними шел третий, а далее, на некотором отдалении – Свиридов.
Коридор оборвался узкой дверью, в проеме которой зияло зажатое массивами типовых девяти– и шестнадцатиэтажек звездное небо. Подмораживало. И Катя, которая была в одной легкой блузке и облегающих джинсах, тоже мало уберегающих от холода, вздрогнула всем телом и, подняв к одному из молодцов – кажется, это и был гражданин Казаков – голову, что-то проговорила.
Или попыталась проговорить, не суть важно. А важно то, как он отреагировал на ее слова – вероятно, просьбу дать ей что-нибудь из одежды или захватить из гардероба ее собственную.
Он просто ударил ее по лицу и втолкнул в стоявшую у самого черного входа в клуб «БМВ». До Свиридова долетел только легкий жалобный визг, словно разбился тонкий хрустальный бокал.
И тут он почувствовал, что за его спиной кто-то стоит. Он резко повернулся, синхронно выхватив пистолет, и дуло уперлось в широченную грудь бесшумно подкравшегося к Владу человека. Настолько бесшумно, что любой другой и не заподозрил бы его присутствия, будь он даже в нескольких сантиметрах от него.
– Однажды вот точно так же я чуть не убил мужа одной дамочки, – прозвучал знакомый голос, – я подумал, что он – это не он, а бригада СОБРа. Убери пистолет, Леха. Это свои.
Свиридов покачал головой и произнес:
– Ее увозят.
– И что? Ты хочешь их преследовать? А ты не подумал о том, что парни, которые ее упаковали и вывезли с территории, могут быть просто людьми ее ухажера, которому срочно потребовалось отпыжить ее во все дыры?
– В том числе в ту, которую едва не пробил в ее черепе браток, что был от нее по правую руку, – не удержался от сарказма Влад и скользнул к выходу. На его пути вырос какой-то человек в белом колпаке, вероятно, повар. Свиридов отстранил его, а Фокин взял с подноса в руки ошалевшего аса гастрономии жареного поросенка и, смачно откусив едва ли не половину, положил обратно и последовал за Владом.
«БМВ» с тремя парнями и Катей уже отъезжала с заднего двора.
Свиридов не колебался ни минуты: он просто подошел к первой попавшейся машине (это оказалась «Нива» новой модификации – с удлиненным салоном) и швырнул в боковое стекло бокал из-под коктейля (который он столь удачно захватил из клуба) с такой силой, что тот превратился в стеклянную труху, а тонированные осколки разлетелись по всему заднему двору «Центуриона». Открыл темный салон... врубилась сигнализация, но Свиридов с четкостью и быстротой, которой позавидовал бы любой автоугонщик, выключил ее. Надсадные вопли сигнализации смолкли почти в один момент с первым фырканьем заводимого двигателя.
– Черррт! – остолбенело пробормотал Фокин, которого, судя по всему, поразило не только мастерство Свиридова, но и что-то еще. – Я думал, что только один человек, которого я знал, способен на такое...
И он распахнул вторую дверцу и ввалился в салон.
