– Я с тобой.
Влад даже не взглянул на него: он добил раскуроченный им стартер и, сорвав машину с места, въехал в арку, в которой несколькими секундами ранее скрылась «БМВ».
Фокин пристально и серьезно смотрел на Свиридова, и в выражении его лица все больше и больше появлялось какое-то светлое, почти благоговейное изумление.
– Вон они, – проговорил он. – Поехали по...
– Да вижу я, куда они поехали, – пробормотал Свиридов, ежась от врывающегося в разбитое окно пронизывающего ветра, – хорошенькое начало работы в клубе. Интересно, чья это машина, на которой мы только что едем?
– Эта? – Фокин покачал головой и медленно перевел взгляд на бардачок, на котором честь честью красовалась наклейка с изображением голой красотки. – Эта, кажется, моя...
– Чего-о?! – воскликнул Влад.
– Да я поставил ее на заднем дворе неделю назад... стартер барахлил, а Налимыч сказал, что мне ее починят, как говорится, без отрыва от производства.
– А на чем же сейчас ездишь?
– Да взял «девятку» у приятеля погонять... вчера разбил, правда.
Свиридов перевел взгляд на с наигранным смущением ухмыляющегося Афанасия и вдруг громко и отрывисто захохотал...
Свиридов почти не сомневался, что человек, о котором говорила Катя в «Центурионе» и чьих людей она так опасалась, и есть Кардинал. И потому «БМВ», в которой находилась Катя и ее похитители, вполне могла вывести его на след неуловимого Адриана Панича, который недавно так удачно провел его, Влада.
Еще свежи в памяти те дни, когда ему пришлось доказывать, что Кардинал и он, Владимир Антонович Свиридов, – совершенно разные люди.
Равно как сидящему с ним рядом человеку – тогда еще носившему имя Афанасия Фокина – приходилось доказывать, что он вовсе не состоит в террористической организации Кардинала.
А вот теперь – по какой-то невероятной прихоти судьбы – могло оказаться, что Иван Сергеевич Тихомиров, тот, в кого перевоплотился Афанасий, – все-таки имел какое-то отношение к Кардиналу.
И спросить у него об этом напрямую пока не представлялось возможным.
...»БМВ» тем временем завернула на пустырь на самой окраине города. Неподалеку, в ста метрах от плохо асфальтированной дороги, высилась одинокая недостроенная девятиэтажка с застывшим подъемным краном.
С другой стороны пустыря начиналась лесополоса.
Впрочем, «БМВ» не поехала в глубь этого пустыря. Она приблизилась к посадкам, в свете фар один из парней выволок из салона девушку и, швырнув ее на землю, поднял руку, в которой блеснул металлический предмет вытянутой формы.
И обернулся, потому что в этот момент прямо на них вылетела фокинская «Нива», за рулем которой сидел Владимир Свиридов.
– Мусора?! – метнулся короткий сдавленный крик, и тут же две или три вспышки прорезали ночной мрак. Парень запоздало вскинул пистолет, но тут же схватился за грудь и ничком упал на грязный снег: Свиридов выстрелил в него через разбитое боковое стекло.
Катя, закрыв голову руками, пыталась откатиться к лесополосе...
Влад выскочил из машины и, бросившись на землю, в отточенной за многие годы манере четко исполнил кувырок и с колена выстрелил в высунувшегося из-за капота «БМВ» бритого кавказца, который вел по нему плотный огонь из полуавтоматического «ствола».
Фокин выскочил из «Нивы» и бросился наперерез третьему, Кириллу Геннадьевичу, который кинулся было бежать наутек, петляя, как заяц.
Влад тем временем настиг подстреленного кавказца и выбил у него оружие. Но тот оказался не так прост. Он отскочил, зажимая рукой рану на плече, а потом окровавленной рукой выхватил нож и метнул его в Свиридова.
Если бы не оттренированная многими годами профессиональная реакция, клинок, бесспорно, нашел бы Влада. Но он успел уклониться и, прянув вперед, мощным встречным ударом с солнечное сплетение (профессионал не должен пропускать такие удары, мелькнуло в голове Свиридова) почти опрокинул противника. Тот согнулся в три погибели, утробно взвыл и попятился. Свиридов еще раз вложил ему с левой ноги – сильнейшим ударом по голени. Что-то глухо хрустнуло, кавказец пошатнулся и упал – неловко, на бок, как падает уже потерявший от боли самоконтроль и координацию движений человек.
И застыл – вероятно, от болевого шока просто потерял сознание.
Свиридов нагнулся и подобрал с земли пистолет кавказца.
– Неплохо, – вдруг услышал он за своей спиной знакомый низкий голос Фокина, – и я вот дерьмом разжился.
И Фокин толкнул на освещенный фарами «БМВ» пятачок пустыря здоровенного верзилу с выбитыми передними зубами и залитой кровью коротко остриженной головой. Вероятно, он не хотел сдаваться Фокину без боя.
– Ругался матом, – сообщил Афанасий, – как в детском саду.
Свиридов бережно поднял со снега находящуюся в полубесчувственном шоковом состоянии Катю и накинул на нее свой пиджак. Она что-то сдавленно пробормотала и буквально рухнула на заднее сиденье «Нивы», куда уложил ее Свиридов.
– Н-да, – резюмировал он, – в самом деле она наглухо. Пусть проспится. Не иначе как эти уроды ее еще поили.
– А это легко проверить, – отозвался Фокин и, зябко передернув мощными плечами, тряхнул своего попорченного «языка»: – Эй, дятел, вы девку поили?
– По-по... пошел ты на х... – пробормотал тот, сплевывая кровь.
– Интересное предложение, Кирилл Геннадьевич, – сказал Свиридов, – а известно ли тебе, что идиоматические выражения «пошел на х...» наряду с «пошел в п...» являет собой две составляющие бинарной классификации всего сущего?
– Ч-чаво? – оторопело выдавил тот, стеклянно уставившись на Влада.
– Ниччаво, – солидно сказал Свиридов, – кроме того важного момента, что применять табуированную лексику очень вредно для здоровья. Твоего здоровья, между прочим.
И он выкрутил Казакову руку так, что лишившийся передних зубов бедняга взвыл и ткнулся окровавленным лбом в ботинок Фокина.
– Кто велел вам пустить в расход девчонку, ты, сраный козел?
– О-о-о...
– Да говори, падла! – рявкнул Влад и рванул руку парня так, что хрустнули кости.
– О-о-он!!! – взвыл амбал.
– Кто – он?
– Адриан!
– Где я могу его найти?
– Я н-не знаю!
– Где?! – И Свиридов пнул того ногой так, что тот захрипел и замотал головой, словно стреноженная лошадь.
– Я правда... н-не знаю... но я его видел... один раз... только отпусти меня.
Влад медленно выпустил руку громилы и сказал:
– Не нравится? А насильно поить девчонку и потом бить ее по лицу – нравится?
Амбал сел на снег и начал лихорадочно отирать лицо рукавом драпового полупальто, расстегнутого на все пуговицы. Кровь крупными каплями падала с подбородка и пятнала светлые джинсы и грязный истоптанный, по-ноябрьски хилый снег.
– Кто принимал заказ на девчонку?
– Сергей... третий, вы его сразу шлепнули. По телефону ему приказали.
