– Зачем? Ты же хотел что-то от него узнать! – вскинулся Фокин.
– Он все равно ничего бы нам не сказал, – покачал головой Свиридов. – У него болевой шок. А я не гестапо. Кроме того... кроме того, он ничего не знает. У этой троицы примерно одинаковый уровень осведомленности, и рисковать сохранностью ушей и волос, допрашивая этого зверя, я не хочу. Вопросы надо задавать другим людям.
– Кому?
– Николаю Алимовичу Якубову и... Кате.
– Но кто такой Адриан? – недоуменно спросил Фокин. – Владелец «Центуриона»... я работаю при «Центурионе» уже полтора месяца и не знаю никакого Адриана.
– Еще бы, – отозвался Влад. – Еще бы ты знал. Человек оплел своими сетями пол-Москвы, а о нем не имеют представления даже его подручные. Но ты все-таки знаешь его. Под другими именами.
– Это еще какими?
– Например, под именем Кардинала.
«Нива» Фокина, за рулем которой по-прежнему сидел Свиридов, подъехала к серой типовой девятиэтажке в одном из спальных районов Москвы.
Здесь вот уже два месяца снимал двухкомнатную квартиру Афанасий Фокин. И он настоял, чтобы Свиридов привез Катю именно к нему. И сам остался ночевать.
Свиридов пытался протестовать, говорил, что Афанасий не знает, какие обстоятельства привели его в столицу, что это может быть опасно для самого Фокина, но тот не стал и слушать.
– После того как вы с Аней угнали самолет, вас объявили мертвыми. Меня – официально – тоже, но я получил неопровержимые доказательства того, что меня все-таки ищут, – рассказывал Афанасий по пути домой. – Поэтому я поменял ФИО и влегкую подмалевал у пластических хирургов физиономию. Деньги, кстати, дал Илья.
– Мой брат? – вздрогнув, переспросил Свиридов. – Вот ему, я тебя прошу, ничего не говори. Не стоит впутывать его во всю эту темную историю. Когда я сочту возможным, я сам позвоню ему.
– Потом я устроился на работу в «Центурион», и теперь, после того, что сообщил нам этот Казаков, думаю, это произошло не случайно. Меня выбрали, выхватили из толпы по чьей-то наводке.
– А при каких обстоятельствах это произошло? – спросил Влад, вспоминая, что Иван Севастьянович Бах тоже знал, кем является инструктор службы безопасности ночного клуба «Центурион» на самом деле.
– Да можно сказать, что ни при каких. Я занимался в тренажерном зале... ко мне подошел мужик и предложил работу. Сказал, что присматривался ко мне, пока я занимался, и весьма удивлен моими статями и физическими кондициями. Это не я придумал, он так и сказал: статями и физическими кондициями. И ты этого мужика знаешь.
– Николай Алимыч?
– Николай Алимыч. Налим собственной персоной. Теперь я думаю, что меня вели.
– Ты думаешь, Налимыч работает на Кардинала?
– Тут все не так просто. Кардинал – такое имя вообще тут никому не известно. Наш хамелеон в очередной раз поменял цвет. Возможно, что при этом не меняя обличья. Ему и так было достаточно – от множества пластических операций рожа мигом сковырнется. М-да... – Фокин помолчал, а потом многозначительно добавил: – А Якубов – человек не простой. Это только с виду он такой простачок.
– Я уж понял, – задумчиво протянул Влад.
...В квартире было тепло и уютно. Несмотря на свою безалаберность и склонность к разгульной жизни, Фокин имел какое-то удивительное свойство делать комфортным любое свое обиталище. Можно сказать, что его жилье приобретало какую-то особую ауру... словно в доселе холодную атмосферу впускали теплый дремотный воздух, пахнущий уютом и обжитостью.
В квартире Катя пришла в себя. По всей видимости, она толком и не помнила, что с ней произошло. Обрывочные воспоминания не давали ей возможности восстановить картину недавних событий хотя бы в общих чертах.
С первого взгляда Свиридов понял, что никаких мало-мальски внятных сведений от нее ждать не приходится.
– Есть хочешь?
– Зы-вы... заф-ф-фтра, – выдавила она и снова впала в «прожиточный минумум». Так Свиридов называл состояние, при котором воспринималось наименьшее число сигналов из окружающей среды.
Девушку уложили спать. После этого Влад и Афанасий по настоятельному требованию Свиридова отправились обратно в клуб.
– Что ты скажешь Налимычу?
– Если что заподозрит, скажу, что какие-то ослы угнали твою машину, а мы их преследовали. Не удалось.
– Но для этого же нужно ехать не на этой машине!
– Ну разумеется, – проговорил Влад, – сейчас мы ее грохнем.
– Что-о-о?
– Съедем на обочину, красочно впечатаемся в столб, и дело с концом. Ничего с нами не случится... вспомни, как в «Капелле» нас учили бить машины при скорости сто километров. А потом поймаем тачку до клуба. Не исключено, что там я стану играть в открытую. Хотя нет... это зависит от того, что скажет нам Катя.
– Она проснется не раньше завтрашнего утра.
– Это радует, – отозвался Влад. – Налимыч, вероятно, валяется в коматозе со своими заезжими бизнесменами на втором этаже «Центуриона». Так что шансы на то, что нас с тобой заметут, не столь велики. Тем более что на заднем дворе нас никто не видел. Ну что, Афоня, разыграем красочную автокатастрофу, а?
Фокин покачал головой и с видом пресыщенного ставками и невезением игрока махнул рукой: ну что ж, валяй, переживем и это...
«Нива» выехала на встречную полосу, пересекла ее и на скорости около девяноста километров в час врезалась в фонарный столб. С грохотом разлетелось лобовое стекло, с жалобным скрежетом бампер вмялся, словно был из пластилина, лопнула левая фара...
Через несколько секунд внутри салона послышались сдавленные ругательства, и затем посыпались удары в дверцы: очевидно, их банально заклинило при деформации корпуса. Затем мощнейший удар сотряс до основания все искореженное тельце «Нивы», и синхронно с двух сторон двери были выломаны и отброшены в сторону.
– Ну, вот тебе и автокатастрофа с последующим исчезновением пассажиров автомашины «Нивы» темно-красного цвета, номерной знак такой-то, – откомментировал Свиридов.
Фокин что-то недовольно буркнул...
Они вернулись в клуб тем же путем, что оставили его. Была уже половина шестого, и через полчаса ожидалось прекращение дискотеки. Именно тогда присутствие Свиридова, который руководил дежурной сменой охраны, было обязательно.
Влад оказался прав: Якубов в самом деле мирно дремал где-то на втором этаже. Один из охранников сказал, что шеф напился, хотя любителем спиртного никогда не слыл.
После окончания дежурства Свиридов и Фокин вернулись на квартиру Афанасия и легли спать. Хотя поговорить нужно было о многом, они потратили на беседу только десять минут, в течение которых Свиридов вкратце изложил ситуацию. О том, что с ним произошло в последние месяцы, он рассказал Фокину еще раньше, так что теперь оставалось только анализировать факты.
– Этот Бах знает, что Тихомиров и Фокин – одно и то же лицо. Тут какая-то сложная игра, которую нам очень важно понять. Но первое – это выйти на Кардинала. И, быть может, Катя что-то знает о нем. Немного больше, чем эти Кирилл Казаков и Анвер.
...Свиридов поднялся еще в половине двенадцатого, что было для него достаточно рано, потому как он нередко вставал и в два, и в три, и толкнул в бок лежавшую рядом с ним девушку, которую он по привычке назвал Аней. Однако после того, как она пробормотала что-то злобное и непрезентабельное, Влад вспомнил,
