Командир, стоящий сзади меня, говорит:
– Кажется, мы ускользнули. Возвращайтесь на прежний курс. Меньше ход.
Мы разворачиваемся в темноте. Сквозь дымку тумана пробивается слабый свет звезд. Яркий Сириус отражается на ровной поверхности воды. Через полчаса появится луна, и тогда нашу лодку можно будет заметить за несколько миль.
Впрочем, видимость станет лучше и для нас. Полная луна одинаково светит всем.
К 04.00 мы преодолели тридцать миль на юг и свернули влево, чтобы подойти ближе к берегу и морским путям. Впереди, в тех местах, где луна выглядывает из-за туч, море освещено. За кормой темно, и идет дождь. Мы ожидаем того момента, когда тусклый свет, появившийся на востоке, заставит погаснуть звезды.
04.15. Впереди, в пятнадцати милях, должен быть берег. Местность равнинная. С такого расстояния ее не видно из-за дымки. На мгновение у меня появляется ощущение, что все ночные неприятности закончились и можно расслабиться, но это не так. Японцы знают, что мы находимся в районе, который обозначаем на картах буквой F, и продолжают поиск.
Ровно в 04.20 мы заметили за кормой появившийся из тумана противолодочный корабль. Наша лодка находилась как раз на лунной дорожке, и до японцев было каких-то тысяча ярдов. Положение было критическим. Командир вновь приказал дать полный ход. Шанс уйти был минимальный. У этого корабля скорость 24 узла против наших двенадцати. Возможно, он несет на борту торпеды.
04.25. Длинный, невысокий силуэт корабля отчетливо виден в свете луны. Пока еще он не преследует нас. Мы повернулись к нему кормой и пытаемся незаметно уйти. Не удается. Он резко разворачивается, так что нос его зарывается в воду, и идет к нам полным ходом. Мы несемся по направлению к берегу, но это долго продолжаться не может. Если не будем осторожны, наскочим на мель. Пытаемся повернуть, но корабль меняет курс и идет наперерез. Японцы настроены решительно. Представляем, как они радуются. Молодой командир корабля, должно быть, много месяцев безуспешно бороздил море в поисках добычи и вот наконец обнаружил желанную цель. Наверное, он сейчас возбужденно облизывает свои толстые губы.
04.30. Враг приближается. Он явно видит нас и не торопится. Командир быстро принимает решение, и на лодке пронзительно сигналит ревун. Погружение! Мы торопливо прыгаем в люк и оказываемся в полумраке главного поста, где нас встречают матросы. На их лицах – немой вопрос. Начинаем погружаться. Пять секунд, десять, пятнадцать. 40 футов. 60 футов. 90 футов. На лодке полнейшая тишина. Теперь угол погружения меньше, начинаем выравниваться. Все следят за показаниями глубиномера. Интересно, на какой глубине окажемся, когда взорвется первая глубинная бомба? Сорок пять секунд. 100 футов.
– Подходит слева, – сообщает гидрофонист, который слышит врага.
Одна минута. 110 футов. Мы уже почти выровнялись, когда один за другим раздаются четыре мощных взрыва. Лампы на мгновение гаснут и загораются вновь. Что-то с шумом падает с подволока. Лодка вздрагивает. Масса сжатой воды сотрясает корпус. Первая серия бомб взорвалась не очень близко. 130 футов. Продолжаем медленное погружение в полной, почти неестественной тишине. Горизонтальные рули не могут остановить погружение. Командир пытается немного прибавить скорости погружения, но это не помогает. Лодка слишком тяжелая. Включать насосы нельзя – их может услышать враг. Сильно увеличивать скорость опасно. 150 футов. Время 04.40. Там наверху японцы, должно быть, наблюдают рассвет. Их радиопередатчик, наверное, сейчас посылает зашифрованные сигналы со сведениями о нашей лодке. Через несколько часов это сообщение окажется на столе нашего офицера штаба в Коломбо. На плавучей базе офицер-шифровальщик и остальные узнают, что одна из лодок находится в затруднительном положении. Эту новость они будут обсуждать за завтраком.
В 04.45 лодка мягко и без шума легла на дно. Командир выключает оба двигателя, и мы остаемся в желтом иле на глубине 175 футов. Не очень мелко, но и не очень глубоко.
Противолодочный корабль зигзагом кружит над нами. Время от времени японцы сбрасывают глубинную бомбу, но эти взрывы лишь сотрясают воду. Враг прислушивается ко всем звукам, которые могут помочь ему определить наше положение. В 05.00 он неожиданно останавливается. Это старый трюк. Мы должны подумать, что корабль ушел, и всплывем. Но нас на эту удочку не поймаешь. Японское судно стоит на тихой воде и ждет подкрепления. Офицеры сейчас, наверное, склонившись стоят на мостике, курят, переговариваются и время от времени интересуются у своего гидрофониста, слышит ли он что-нибудь. Они знают, что лодка где-то здесь, под ними, но этого недостаточно. Чтобы потопить нас, они должны не только определить наше местоположение, но и попасть туда своими бомбами. Это не так просто, как кажется.
Между тем нам становится жарко. Воздух ный и нечистый. Вытяжные вентиляторы не работают. Леденцы, которые мы так любим, расплавились в банке и превратились в сплошную массу. Настил на полу мокрый от стекающего пота.
Я тихо прохожу по отсекам и в общих чертах описываю всем сложившуюся ситуацию. Никто не пытается вести себя как киногерой. Никто не делает ставки на время и место очередного взрыва глубинной бомбы. Большинство членов экипажа смертельно устали и с трудом переносят жару. Они молчаливо сидят возле своих вентилей и рычагов и свято верят в командира. В освещенном торпедном отсеке матросы лежат на спине, устремив взгляд на изогнутый стальной подволок. Торпедисты отделены от остальных и представляют собой несколько обособленную группу. Я говорю им, что наверху небольшой противолодочный корабль, который, наверное, уже сбросил бо'льшую часть своих бомб. Эта новость никого не ободряет. Нет смысла морочить голову специалистам рядового и старшинского состава, да им и не нужно мое ободрение. Я говорю то, что думаю, и оставляю их со своими мыслями. Возвращаюсь на тускло освещенный главный пост. Необходимо экономить электричество. Командир вышагивает взад и вперед, комкая рукой листок бумаги. Следим за ним с интересом: эта его привычка нам уже знакома и многое может сказать. Его пальцы комкают бумагу, разворачивают, снова комкают… Неожиданно бумажный шарик летит в темноту. Что дальше?
– Надо попытаться оторваться от дна, – говорит командир. – Если будем оставаться здесь долго, наш японский друг дождется подкрепления. Приготовиться к продувке цистерн главного балласта!
Воздух начинает заходить в балластную емкость и вытеснять воду. Лодка становится легче на несколько тонн, но остается на прежней глубине.
– Продувайте медленно четвертую. Продувайте шестую. Малый назад! Прекратить продувку. Черт!
Лодка по-прежнему лежит в грязном иле. Производим более энергичную продувку, и в конце концов лодка сдвигается с места. Противолодочного корабля не слышно. У нас появляется надежда, что он ушел с приливным течением.
– Оба двигателя средний вперед! – приказывает командир.
Лодка вздрагивает и идет вперед. Стрелки глубиномера дрожат. Всплываем медленно, но шума производим много. В этот момент японцы слышат нас. Они включают двигатели и на полной скорости идут к нам. Время 05.45. Прошло больше часа.
170 футов. Идем на малой скорости. Слышен свист винтов проходящего на поверхности противолодочного корабля. Секунды тянутся неимоверно долго. Остались у него бомбы или нет? Кажется, проходит целая вечность, прежде чем получаем ответ на этот вопрос. Вновь начинают взрываться бомбы. Разрывы быстро следуют один за другим. Раздается сильный грохот, и лодка вздрагивает, словно по корпусу бьют огромным молотом. Лампы мигают, и мы на время оказываемся в полной темноте. Дело принимает серьезный оборот. Лодка под углом движется в неизвестном направлении. Звенит компас, за ним пронзительно звучит сигнал тревоги. Вертикальный и горизонтальный рули перестают слушаться рулевых, которые отчаянно пытаются выровнять лодку. Все глубиномеры выходят из строя. Кто-то говорит, глубина четыреста футов, кто-то утверждает, что двадцать. Откуда-то из переплетения труб телеметрических приборов доносится свист – это вырывается внутрь лодки драгоценный сжатый воздух. Вот в чем причина сбоя системы! Прекратить этот чертов свист! Спотыкаясь в темноте, мы пытаемся устранить неисправность и ликвидировать утечку, но свист продолжается.
Кажется, в машинном отсеке глубиномер исправен. Информацию оттуда матросы по цепочке передают к нам на главный пост. Через какое-то время включается аварийное освещение, и в конце концов выясняется, что можно поднять перископ. Между тем лодка по-прежнему находится под острым углом к горизонту, а настил очень скользкий. Механики молча бродят по лодке с фонарями и гаечными ключами.
– Поднять перископ, – приказывает командир. Он смотрит в окуляр и резко бросает: – Мы на
