Рассудив, что возражать бесполезно, я кивнул. Не помню уже, что еще вопила деканша (может, потому, что я перестал ее слушать), но когда она закончила изливать на меня свою злость, я спросил еле слышным голосом:
– Как ты собираешься поступить?
– Узнаешь в свое время, – ответила деканша. – Мне бы не хотелось сейчас об этом говорить. Поверь мне: это в твоих же интересах.
Тем же раздраженным голосом она что-то сказала секретарше по поводу лежащей на столе бумаги. Затем, ну глядя на меня и не попрощавшись, деканша вернулась в свой кабинет.
Я уже взялся за ручку двери, чтобы уйти, как услышал за своей спиной трижды прозвучавший тихий змеиный свист. Я открыл дверь и вышел.
28
После экзамена я пошел на кафедру. Алисии на месте не оказалось, а на двери висела записка: «Ушла на завтрак. Скоро вернусь». По пути в свой кабинет я столкнулся с Хосе Мария Серером и Еленой Альбанель – преподавательницей фонетики, хрупкой изящной блондинкой, которой покровительствовал Льоренс, а Серер и Андреу Гомес на тот момент безуспешно за ней ухлестывали; я коротко с ними поздоровался. Также я встретился с Льоренсом, но возможности поздороваться с ним мне не представилось: едва он меня увидел, закрывая дверь своего кабинета, лицо его исказилось, а лысина, казалось, вспыхнула, и вскоре он пронесся мимо меня, как молния, уставившись взглядом в некую точку между стеной и потолком коридора и поджав губы в гримасе, долженствующей (я полагаю) обозначать презрительное безразличие. Кому-нибудь менее расстроенному, чем я в ту минуту, это могло бы показаться смешным; меня же лишь огорчило.
Я ускорил шаг и, подойдя к кабинету Игнасио, постучал в дверь.
– Войдите, – услышал я.
Я просунул голову в кабинет: Игнасио разговаривал с Абделем Бенальу.
– Привет, Томас! – воскликнул Игнасио, поднимаясь и идя мне навстречу с распахнутыми объятиями; его лицо озарилось юношеской радостью. – Я уже начал беспокоиться, дружище. Я тебе звонил все выходные. Ты не слышал моего сообщения на автоответчике?
– Да, я собирался тебе звонить, – солгал я
– Надеюсь, ничего серьезного?
– Да нет, – сказал я. – Небольшая температура.
– Я рад, – произнес он.
Он вытолкнул меня в коридор и прикрыл за собой дверь, заслонив меня телом от Бенальу, оставшегося сидеть за столом в его кабинете в униженном ожидании; затем, с силой сжав мое плечо, он понизил голос и заговорил конфиденциальным тоном, слегка покачивая головой и шевеля бровями:
– Ну и устроили мы заваруху, дружище! Если кто-нибудь узнает… Во всяком случае для меня самое ужасное то, что я забыл свой ящик с инструментами. Это папин подарок, понимаешь? Слышал бы ты, что я врал Марте. Даже сам не понимаю, как я мог его там оставить, наверное, в суматохе… Кстати, ты больше не встречался с этой девушкой?
Я отрицательно помотал головой.
– Ну и правильно, – высказался он. – После того, как она с нами обошлась… Пусть сами разбираются. В любом случае, если ты еще с ней встретишься, то попроси, пожалуйста, чтобы она мне вернула инструменты. Мне, честно говоря, стыдно идти к ней домой…
– Не беспокойся, я попрошу, – я взглянул ему в глаза и добавил: – Спасибо за все, Игнасио.
– Глупости, – ответил он, дружески хлопнув меня по плечу, и заговорил нормальным голосом, снова открывая дверь своего кабинета. – Друзья для того и нужны, чтобы время от времени помогать, правда?
Обращаясь уже к нам обоим, к Бенальу и ко мне, Игнасио разразился восторженным панегириком в адрес дружбы, но довольно быстро оборвал себя, понимая, что заставляет ждать Бенальу, и добавил, вдруг преисполнившись ответственности и глядя на меня:
– Ладно, дружище, у меня много работы. Мы тут сражаемся с диссертацией Абделя. Встретимся позже?
Я почувствовал, что ему не терпится обсудить наше приключение в четверг, так что пришлось сказать;
– Если ты хочешь…
– Очень хочу. Приглашаю тебя на обед. И Абделя тоже. Пойдешь с нами обедать, Абдель?
Бенальу поблагодарил за приглашение, но сообщил, что уже договорился обедать в Барселоне у каких- то своих родственников.
– Ладно, в другой раз, – высказал сожаление Игнасио. Затем, опять обращаясь ко мне, спросил:
– Ты не видел здесь Марсело?
– Он уехал в Морельо, – сказал я. – И точно не вернется до начала занятий.
– Ох, ну и жизнь у него! Ладно, в конце концов это ничего не меняет, правда? Пообедаем вдвоем. Ты за мной зайдешь, когда освободишься?
– Я освобожусь через десять минут.
– Отлично, – ответил он и, вновь обернувшись к Бенальу, улыбнулся: – Мы все успеем, правда?
Я прошел в свой кабинет, достал из портфеля два списка с оценками первых двух экзаменов и, снова выйдя в коридор, прикрепил их на пробковой доске, висевшей рядом с дверью. Я еще не успел закончить, как появился Рено. Он сердечно поздоровался со мной, и во время нашей беседы я задавался вопросом, знает ли он уже о моей очередной оплошности; по его ясному взору я определил, что он еще не в курсе. В какой-то миг Рено поинтересовался:
– О конкурсе уже что-нибудь известно?
– Скоро состоится, – ответил я. – Зимой. Заявку уже отправили в ректорат.
Рено не спросил меня, какую именно заявку отправили, но вновь предложил свои услуги в качестве члена комиссии; он также пообещал мне дать свое резюме для участия в конкурсе.
– Между нами: не теряй времени на составление нового, – посоветовал он. – Подойдет и мое. Все резюме одинаковы: копии чужих резюме или копии копий. Никогда ничего оригинального.
Наверное, после всего, что пришлось пережить, я еще как-то держался, а, может, печаль и смирение возвращают человеку способность иронизировать; во всяком случае я сам удивился, услышав свой голос:
– Например, резюме Менендеса Пидаля.
– Да, резюме Менендеса Пидаля, – согласился Рено с улыбкой. – Ладно, я пошел.
Вскоре я отправился к Игнасио и обнаружил его в кабинете; он собирал портфель. Бенальу уже ушел.
– Пойдем, – произнес Игнасио, закрывая портфель.
Идя по коридору, мы беседовали о диссертации Бенальу и у выхода с кафедры столкнулись с Алисией. Игнасио поздоровался:
– Привет, красавица, как дела?
– Хорошо, – ответила Алисия и спросила меня: – Ты ходил к деканше?
– Эта женщина – опасная сумасшедшая, – заверил Игнасио. – На тебя она тоже наорала?
– Нет, – ответил я. – Тут другое дело. Я говорил с ней сегодня утром. Я потом тебе расскажу, Алисия, ладно?
Алисия, пожав плечами, удалилась.
Спускаясь по лестнице, Игнасио прокомментировал:
– Какая она прелесть, правда?
Я ничего не сказал. Помолчав, тоном человека, только что пришедшего к безошибочному и все объясняющему умозаключению, Игнасио добавил:
– И, кроме того, не будем себя обманывать: она готова лечь в постель в любой момент. А теперь ты мне скажи какой красавец не поддается на ее чары? – Выходя из прострации, он вдруг с неподдельным интересом спросил: – Слушай, а что там у тебя с деканшей?
– Ничего, – ответил я. – Неважно.
