тебе один лишь ветер другом был.О музыка, о сад, погибший в цвете,обуза и бессилье диких крыл!1935
«Хотя б во сне — увидит цвет весны…»
Хотя б во сне — увидит цвет веснытот, кто глаза забыл в полях сраженья.Но ах, какие могут видеть сныте, коим цвет — пустое выраженье,природа листьев — просто волокно,крыло у птицы — вовсе не крылато;для коих даже синее окновесною — лишь отверстие куда-то…Ложатся тихо в воду облака,от камня круг расходится за кругом.Твои глаза (пятно из молока)в воде небесного не видят луга.Слепорожденный, здесь ты не у дел,не знаешь ты, как тратят краску розы!Глаза из алебастра — твой удел.Но пальцами мои ты видишь слезы.1936
ЖИЗНЬ ФРИДЕРИКИ ФОРСТ
Над гнилью кладбища, над щебнем пустырей,над сном окраины выкатывалось солнце.И прачки, выйдя из кривых своих дверей,пооткрывали лучезарные оконца.Ночной извозчик понуканьем и вожжейбодрил свою четвероногую подругу.Внизу лебедка тарахтела над баржойи пирамидой серебрился жирный уголь.Под солнцем колокол рыбачек разбудил:веселый парус волочил к ним рыбью свору.Горластый город медленно всходил —скользя сетьми, всходил на гальчатую гору.В час пробуждения береговых громадмаячные глаза меланхолично тухли.И почтальон, подвыпивший номад,уже входил в намыленные кухни,где цвел кастрюльный строй и жаждущим на страхцвели сентенции в стекле и в полотенцах.Из окон фрейлейн Форст на всех парахуже летели фортепьянные коленца.Умывшись и свернув на полинялом теменинаследие былой златой своей красы,служительница муз, без мужа и без племени,уселась за свои дисканты и басы.На трех ногах — кормилец лакированный —заплакал чернокрылый крокодил.Под низким ветром садик обворованныйзавыл, как если б вор с ребенком уходил —прочь с грузом маленьким, браслетистым и голым,как тот, кого на олеандровом столев альбоме пухлом держат новоселыиль дедушки слегка навеселе.Ружьем сражен, жених фату венчальнуюунес, покрыв стеклом свое лицо.И вот взамен колечка обручальногоодно салфетное осталось с ней кольцо.Одна в сочельник, согнутая слушаньемвразвалку скачущих и тренькающих гамм,самой себе она сервировала кушанья,и молча клался гусь к брусничным берегам.Как три волхва, три короля, три странника,доверила она свой путь звезде.И со звездой над елкою осанистойсостарилась в привычной борозде.Бесшумные учительницы музыки,легки ли вам железные цветы?Иль всё еще в своих жакетках узенькихвы нотные шевелите листы?