Туманное Звено. Стихотворения

И вечером вдоль парапета гавани,
где давится своими зернами лабаз,
вы, так и не отведавшие плаваний,
болтаетесь (как в фонарях недужный газ
под утро). С вами ридикюль из лайки,
и вы, наколочкой тряся на малышей,
кидаете пригоршни катышей
сверкающим неугомонным чайкам.

1931

«Жаждет влаги обугленный бор…»

Жаждет влаги обугленный бор.
Изогнулись дерев поясницы.
Гробовой беспросветный укор
в кругляках остывающей птицы.

О, в жаровне над жаром оса!
Столкновенье зари с палачами!
Сиротинушка, чьи волоса
только солнце ласкает лучами.

Белый воздух, который висит
поутру над сырым листопадом.
Белый лекарь, который косит,
чтоб с предсмертным не встретиться взглядом…

Что дороже нам: розы иль рожь?
Днем — глаза мы за пазуху прячем.
(Теснота. Ослепление. Ложь.)
Ночь. И что ж? Мы от зрячести плачем.

1935

«Разве помнит садовник, откинувший стекла к весне…»

Владиславу Ходасевичу

Разве помнит садовник, откинувший стекла к весне,
как всю зиму блистали в них белые стебли мороза?
Разве видит слепой от рожденья хотя бы во сне,
как, пылая над стеблем, весною красуется роза?

Проза в полночь стиху полагает нижайший поклон.
Слезы служат ему, как сапожнику в деле колодка.
На такой высоте замерзает воздушный баллон,
на такой глубине умирает подводная лодка.

Нас сквозь толщу воды не услышат: кричи — не кричи.
Не для зверя рожок, что трубит на осенней ловитве.
Ведь и храм не услышит, как падает тело свечи,
отдававшей по капле себя на съеденье молитве.

1936

«Недолговечна полная луна…»

Недолговечна полная луна.
Уже, взгляните, месяц на ущербе.
Трещат дрова под краем колуна,
но клок гнезда уже висит на вербе.

Двулики яйца, в хрупкой пелене
лелея солнца и луны начало.
Сто лет назад при этой же луне
дитя огромный колокол качало.

Как знаменщик таскает славный флаг,
так я иллюстрирoванного тома
столбцы таскаю в памяти. Но как
доставлю их до земляного дома?

Под лилиями мартовской луны
спят ангелы, хоть их и не бывает.
И лишь Мартынов в стане сатаны
про верный выстрел свой не забывает.