Туманное Звено. Стихотворения

Но бедный рыцарь пьет ее,
склонившись на одно колено.

Скользит по ней его губа,
уже он весь на водном лоне.
За ним крестовая борьба,
и выспренность в его поклоне.

В воде — разбитая звезда,
прообраз всех его крушений.
Но рыцарь видит сквозь года
лучи иных соотношений.

Иных лучей, иных речей
он слышит вышнее теченье
и тушит лампу в сто свечей
в знак низкой жизни пресеченья.

ЛИЛИТ

Идя вкруг солнца, шар земли
влачит от века конус тени.
Еще мы здесь, в земной пыли,
но в тень уйдем от всех смятений.

Есть между тьмой и светом час,
неустранимый час рассвета,
где плотно облегает нас
соединенье тьмы и света.

Нам некий лекарь говорил,
что час опасный для больного
есть час смещения светил —
луны и солнца, сна и слова.

Вооруженная копьем
ночного полубессознанья,
Лилит под утро жадно пьет
людей последнее дыханье.

Лилит не любит праха, ей
нужна душа мужей, не тело.
Уничтожение страстей —
ее единственное дело.

Задунув пламя и убив
яйцо животного и злака,
ни разу в мире не любив —
она плывет как море мрака.

Есть между тьмой и светом час,
невыносимый час рассвета,
когда наш сон лежит вкруг нас,
как смерть — предвосхищенье света.

СИРЕНА

В. Корвин-Пиотровскому

Старались мы сказать на сей земле
о жажде и ее неутоленьи,
о крике скорби, рвущем нас во мгле
и остановленном в своем стремленьи.

Но нам навстречу тянется в тиши
влекущий нас, призывный и прощальный,
крик парохода, крик его души,
уже плывущей в сумрак изначальный.

Вбираемый нутром и головой,
просачивающийся даже в ноги,
сей выспренний и допотопный вой —
слияние покоя и тревоги.

Во мглу и в ночь уходит пароход.
Но стон сирены как бы замер в оном.