Туманное Звено. Стихотворения

не в силах были желтый контур застить
извилинами мозговых лилей.

Ордой к баллону на поклон, герои!
Он, путешествуя в кругу небес,
дрожит на заступе. И роют рои
сырье, и пнями истекает лес.

Ему лишь ветр препонит, забияка.
Но он, отменно цепеня эфир,
без смены мерит знаки зодиака,
и в знак того – звенит внизу цифирь.

1928

«Нудно. Туча точит лист…»

Нудно. Туча точит лист,
ржой стекая в жесткий желоб,
и бессонница, о глист!
разъедает мрак тяжелый.

Бродит жар походкой валкой.
Шасть к кровати! Липнет к ней,
и над каждой черной палкой
никнет шарик никельный.

Вздрогнул слуховой верстак:
стружками покой наполню,
и сойдет на мой костяк
света экстренный подсолнух.

Хорошо, что ты, мой Бог,
и на север гонишь лето.
Черновой цветишь порог
рьяным и медвяным цветом.

Бодро ищет леший дед
в прошлогоднем мху морошку.
Даже нищему в обед
солнечная с солью ложка.

Все прямей палящий посох.
Что ни слово по весне,
что ни корень на откосах
стонет, как кулик во сне,

бьет рубанком – иноходцем
в доски. В них не слышишь треска,
но страданьем тес натрется
до невиданного блеска.

1929

«Кровельщик зубцы заклепок…»

Кровельщик зубцы заклепок
ловко вбил в известку стен,
чтоб дождей весенних ропот
шел вдоль жестяных колен.

В школе палочки и дуги
вдоль бумаги мчатся вскачь
в синь, где оголтелый флюгер
флаговой трясет кумач.
Можно ль в ряд поставить строчки,
коль стрекочут провода,
и брильянтом скачет в бочке
облаковая вода?

Полно пене биться в камень:
влей-ка в лейку! Жесть тесна,
но взойдет над черепками
на оконниках весна!

1929