Любое одиночество — это колоссальная работа.
(Внимание! Несчастные одинокие — это не про вас. Одинокий человек стремится к другим людям, к суете, к забвению. К добровольному рабству. Одиночество — это освобождение от всех пут, это — рывок к свободе.)
Любое одиночество — это счастье, потому что это жизнь по законам природы, потому что это каждодневное неуклонное приближение к себе.
Напомним: цель — слияние. Слияние с природой. Слияние во имя познания в себе — Бога, и в Боге — себя.
Слияние: я — в природе; природа — во мне; и я живу по ее законам.
И когда оно наступает, когда исчезает трение, когда созревает целостность — возникает одно, — тогда одиночество растворяется и перестает быть как осознанное действие, оставаясь навсегда состоянием души.
Через искус одиночества прошли все великие философы и мудрецы. Наши учителя — предтечи нашей концепции ЭПК— Сеченов психомоторика), Ухтомский (доминанта) и Бернштейн (физиология активности) — чтобы набраться сил перед этими вершинными взлетами своего духа, прошли через эту пустыню.
Одиночество — это величайшее испытание культуры мышления, которая отважилась решать неразрешимую проблему.
22.
Интересный вопрос: а как же наш герой — будущий мудрец — относится к книгам? Ведь одиночество уже самой ситуацией как будто бы предрасполагает к чтению.
Вы судите по себе, дорогой читатель, и потому не правы. Потому что при этом проходите только половину пути. Вы оглядываетесь на себя, заглядываете в свою душу — и даете ответ. Но ведь ответ не в нас, а в том человеке, о котором вы судите. Значит, заглянув в себя, мы только достаем свой эталон, свою мерку, но еще нужно с нею дойти до чужой души — и там сделать все (по возможности — объективные) замеры.
Так вот — о книгах: он их не читает. Вообще.
Едва открыв литературный ширпотреб (детектив, социально-бытовой роман), он с первых же строк определяет: дисгармония, искусственность, энергодефицит — и закрывает книгу.
Открыв прекрасный литературный текст и прочитав одно-два стихотворения или страницу прозы, он говорит: как хорошо! — и тоже закрывает книгу. Потому что любое общение с прекрасным — это ход к Истине; но не дорога — только открытая калитка. Он знает об этом, знает, что любую истинную дорогу можно одолеть лишь самому, поэтому, войдя в калитку, — дальше идет сам. Сколько хватает его сил.
То же и с классикой науки. Он может по случаю — или из любопытства — открыть знаменитый труд, но просматривать его будет лишь до тех пор (вначале или наугад в середине, страницу или несколько строк — не имеет значения), пока не увидит, что стоит перед открытой калиткой. Его не нужно приглашать дважды; он помнит, что калитка удачи открывается лишь один раз, поэтому он смело входит в нее. А это значит, что книга уже закрыта.
Ну а учебники он не открывает вовсе. У него к ним идиосинкразия.
Откуда же он берет информацию, если к нему с вопросом обращается специалист? Он пользуется информацией, которой владеет специалист. С него довольно.
Так неужели он вовсе ничего не читает?
Конечно — читает! Каждый день. Каждый час. Он читает книгу природы.
23. (01/91 — 22)
Самые внимательные из вас уже поняли, что одиночество кандидата в мудрецы — шутка относительная. По сути, он ни на миг не бывает один, ведь он всегда вдвоем — с природой. Эта связь имеющая целью соитие, слияние — не может начинаться с адюльтера, то есть родиться от минутного настроения, тем более — от ума. Она начинается сразу с любви. И любимая — природа — вот она, рядом, такая доступная и ко всем щедрая; она дает без счету: бери, сколько унесешь!.. И большинство — почти все берут… Берут, хотя в любви (смотрите, как поступает природа!) нужно отдавать. Отдавать без счету. Отдавать себя. Отдавать до тех пор, пока не станешь ощущать другого — любимого — как себя.
От природы берет раб, укрепляя свою раковину; берет потребитель — получая всю гамму удовольствий; берет талант — в виде материала для создания гармоний. Природа так богата, так огромна! Неужели столь ничтожная малость, как человек, может ей что-то отдать, чем-то ее дополнить? Ведь, во- первых, в системе сообщающихся сосудов течет от большего — к меньшему; во-вторых, он сам — часть природы; так не будут ли любые его действия перекладыванием из одного ее кармана в другой?
Из малого потечь в огромное может лишь то, что в малом есть, а в огромном именно этого нет.
Что же это такое? Чем таким особенным владеет наш герой, чего нет у бесконечно разнообразной природы?
Культурой мышления.
Ее у природы нет. Поэтому осмыслить себя она может лишь через посредство человека. С помощью его культуры мышления.
Она делает это с помощью всех, кто поднялся на уровень интуиции. Она одаривает их — и они платят ей за это своею работой. Вот и определилось принципиальное отличие от них кандидата в мудрецы: он выбирает свой особый путь — выбирает одиночество, когда привычная плата уже не удовлетворяет его. Просто платить — ему мало. Он хочет отдать. Отдать природе все, что имеет.
Повторяем: единственное, что он может действительно, реально отдать, — это работу своей культуры мышления.
Но ведь она не может работать абстрактно, ей нужен для обработки конкретный материал. Где же в своем космическом одиночестве наш герой берет этот материал? Этот материал — он сам. Его душа.
Он сам — как часть природы.
Надеемся, вы поняли — и запомнили, — что на эту стезю можно выйти не любому человеку и не в любой момент. Только
1) находясь в диапазоне уровня интуиции;
2) на гребне энергетической волны;
3) при гармоничном ЭПК (что непросто, когда энергопотенциал — стремительно нарастает — все время меняется).
Значит, если одиночество выбирает раб — для него это лишь простейшая, самая доступная форма раковины. Если одиночество выбирает потребитель — для него это тоже раковина, где он останется наедине с избранными гармониями, а при дефиците их — наедине с собою, прекрасным и любимым. Сами понимаете, оба эти случая — результат катастрофического падения энергопотенциала. Наконец, если одиночество выбирает обыкновенный талант — для него это способ дать загнанному, переутомленному организму передышку; то есть опять же случай энергодефицита.
Следовательно, ни один из этих случаев одиночеством назвать нельзя. Это уход, отстранение, заползание в раковину — что угодно, только не одиночество, потому что истинное одиночество подразумевает 1) полную самоотдачу и 2) колоссальную работу, а уход — это поиск такой позы, чтобы 1) побольше взять (ведь нужно восстановиться!) и 2) необходимость действовать свести к минимуму.
24.
