Два места за нашим столиком оставались пустыми, и я попросила Гошу подсадить к нам кого-нибудь из своих. Он пообещал Жорика Цеперухо с приятелем.
Приятель появился сразу, а Жорика все еще не было. Он появился часа через полтора, хорошо принявший и веселый сверх обычного.
Я к тому времени успела уже и натанцеваться, и даже один раз спихнуть Зигрид какому-то кавалеру. Вот глупышка – она никак не могла поверить, что здесь – самое приличное место в Тарасове.
Когда Жорик Цеперухо плюхнул свои сто двадцать кэгэ на стул, Зигрид уже не вздрогнула – похоже, только-только начала оттаивать.
Жорик сказал мне «привет», моей спутнице – «здравствуйте», потом задрал свой крючковатый нос и громко произнес:
– Дорогие дамы! Разрешите представиться, я – граф Георгий фон Циттенбург!
Какое выражение лица было у Зигрид – не знаю, но я со своим не сразу справилась. Очнулась лишь после того, как тщетно перерыла всю сумочку в поисках пистолета и, не найдя, высыпала содержимое на стол. Две резинки «Ванька-встанька» упали на пол.
Жорик сиял.
– Вот что значит быть графом! Девушки, как видно, готовы на все! А знаете ли вы, – гордо произнес он и поднял вверх два пальца – этот жест у него сохранился со времен первой профессии, – знаете ли вы, что графы фон Циттенбург – кузены шестой степени родства с самими принцами Уэльскими!
Зигрид схватилась руками за горло и тяжело задышала – ее начало тошнить.
– Жорик! – крикнула я. – Бери даму и помоги вывести на воздух.
– Нихт! – крикнула Зигрид.
Жорик тут же подскочил к ней и тихо спросил:
– Ду бист айдышке?
– Не еврейка она, а немка, веди скорее, – скомандовала я.
Зигрид сопротивлялась пассивно – слишком была ошарашена, меня саму-то озноб бил во всю ивановскую. Пока шла к выходу, я очень внимательно смотрела по сторонам – ожидание подвоха и провокации было очень сильным.
На улице Зигрид прижалась ко мне и разрыдалась. Жорик с непонимающим видом стоял рядом.
– С ней это часто? – спросил он, осторожно косясь на мою подругу.
– Почти, – ответила я невпопад, – Жорик, будь другом, подкинь нас до «Словакии».
Он замялся. Тогда я применила тактику травки-заманихи:
– Помнишь, ты приглашал меня посидеть и выпить?
– Ну? – Жорик напрягся.
– Уложу подругу и с удовольствием посижу с тобой.
Зигрид лежала на диване, уткнувшись носом в стену, и не шевелилась. Мы с Жориком сидели рядышком за столом. Перед нами – бутылка виски. Жорик пил, курил, говорил и гладил мою коленку. Я курила, слушала и, ссылаясь на головную боль, подливала ему.
– Да дерьмо все это! Вот была настоящая «Столичная» с Кремлем. Видала? Мне еще тогда дядя ее привозил.
– Тот самый дядя?
– Ну да, Макс Иванович. Он сейчас очень поднялся. Магазин антиквариата в Мюнхене, строительная фирма в Ганновере, что ли. Контора юридическая: «Зейдлин и Гальперин».
– Он у тебя Зейдлин или Гальперин?
– А что? Вообще-то он Найдлин.
– А этот титул ты ему давно заказал?
Жорик выпил еще рюмку и тяжело занюхал своим запястьем.
– Мы сюда пришли говорить о моем графском достоинстве или еще для чего-нибудь? Твоя немочка уже давно в осадке, Тань. Ты обещала.
– Тихо, тихо! Я помню все, что обещала. Доскажи наконец, и дело с концом.
– Или конец в деле! – Жорик заржал и бросился в наступление. Пришлось отстраниться, он, пролетев мимо, ткнулся носом в палас. Полежав немного, поднял голову и засопел шумно.
– У меня кровь из носа пошла.
– Граф, вас ждут великие дела! Комм цу мир!
– Щас.
Пошатываясь, Жорик встал и схватился за край стола. Помотал головой.
– А что это было?
Я пересела на его стул и похлопала ладонью по сиденью своего. Он тяжело вдавился в него.
– Жо-рик! Как мне стать баронессой?
Он поднял мутные глаза:
– Запросто, обратись к «Зейдлину и Гальперину». Дам адрес, если ты…
– А если сразу к твоему дяде?
– Можно и так, но только через меня.
Жорик еще пытался рыпаться, но уже осоловел.
– Дядя в Мюнхене живет?
– Что?
– Дядя живет в Мюнхене, в Нойхаузене?
– Нет. В Аллахе, у него там дом, как замок. И замок, как дом.
Я встала, а Жорик, уже щекой, припечатался к столу. Я подхватила его под плечи и поставила на пол.
– Мы уже? – Не знаю, что он имел в виду. Но сам-то он явно уже спал. Усосать геройски полтора флакона виски, не считая того, что раньше было, – это что-то.
Я утолкала его в ванну, вытребовав напоследок ответа на вопрос: сколько времени ему пришлось ожидать документов на этот титул и сколько это стоит. Четыре месяца и семьдесят тысяч баксов. О’кей.
Вернувшись в комнату, я закурила и села в кресло.
– Спишь, Зигрид? – спросила я.
Она медленно повернулась – лицо опухшее, глазки совсем заплыли. И тушь вся расползлась кругами.
– Я ни разу не спала, Таня, – сказала она.
– Знаю. Поехали ко мне домой?
– Да.
Всю дорогу Зигрид молчала и терла себе щеки. У меня дома она разговорилась. Мы не спали всю ночь. Под утро я уже вообще ни черта не соображала, может, поэтому и согласилась на столь гиблое дело.
Искать в Германии киллера русской мафии, убившего Георга фон Циттенбурга! Если бы я не чувствовала своей вины за его смерть – вины теоретической, разумеется, я бы ни за что не согласилась. Еще Жорик этот – угораздило его прийти хвастаться именно в этот вечер! Мог бы и на следующий…
Честно говоря, я очень жалела о своем опрометчивом решении. Но деваться было некуда. Гонорар обговорен. Зигрид оказалась девочкой не бедной и почти не торговалась. А зря.
Через неделю я вновь ступила на землю Мюнхена. Только на этот раз со стороны аэропорта в Эрдингер-Мосе. До квартиры Зигрид в районе Фрейман мы добирались целых два часа. Я брюзжала всю дорогу, настроение было хуже некуда.
Перед отъездом я нарочно попостилась – не курила целых полдня, долго перекатывала в руках кости и очень просила их дать мне совет и ответ. Попроще что-нибудь и поконкретнее. И что я получила?
Так иногда получается с мужчиной: ждешь от него определенности, а получаешь ребус. Вот я и получила: 4+20+25 – «В принципе нет ничего невозможного для человека с интеллектом».
