это работа носильщика, но колебалась я ровно секунду. Мой внутренний диспетчер, привычка подчиняться которому была за долгие годы выработана и доведена почти до автоматизма, все уже решил.
— Разумеется, восприму, — услышала я собственный голос, — но я обожаю нахалов!
Овалов порывисто вскочил и обнял меня.
— Мне придется сильно постараться, чтобы загладить свою вину, — шепнул он.
— Да уж, придется! — сказала я и поскорее выскользнула из объятий, опасаясь, что иначе возвращение блудного чемодана будет отложено весьма на неопределенный срок. — Говори скорее, куда нужно ехать!
Он назвал адрес. Ехать предстояло на улицу Магнитную — практически на окраину города. К счастью, не самую дальнюю. Я послала Овалову с порога воздушный поцелуй и отправилась за чемоданом.
Первым делом мне нужно было забрать из автосервиса свой «Фольксваген». У него начала барахлить коробка передач, и пару дней назад я отдала его в руки своему знакомому механику Паше, который пообещал сделать все быстро и в наилучшем виде.
Слово свое Паша сдержал. Передавая мне ключи, он уверенно буркнул:
— Лучше новой будет бегать! Я тебе масло сменил и залил полный бак. — А присмотревшись ко мне, добавил с некоторой завистью: — А ты чего вся светишься? В лотерею выиграла, что ли?
— Да, Паша, — весело подтвердила я. — Джек-пот мой!
Он недоверчиво покачал головой.
— А ты все-таки не расслабляйся, — посоветовал он. — Жизнь, она, знаешь, как зебра: полоска светлая, полоска черная…
Я пообещала не расслабляться и села за руль. В словах Паши был немалый резон, и впервые за два дня я попыталась сосредоточиться и взвешенно оценить создавшуюся ситуацию. Это было совершенно необходимо, так как, по сути дела, я уже приступила к исполнению своих профессиональных обязанностей и, несмотря на личные мотивы, не имела права относиться к ним легкомысленно.
«Фольксваген» весело бежал по сверкающим зеленым улицам. На небе не было ни единого облачка. В душе у меня пели скрипки, но я заставила себя собраться с мыслями и взглянуть на все со стороны.
И тут же на поверхность всплыли все несуразности, которые я великодушно выпустила из виду при первом знакомстве. Если вчера сам факт появления Овалова в моей квартире показался чудом, то сегодня скрепя сердце я потребовала объяснений этому факту.
Во-первых, почему, появившись в городе, забытый всеми киноактер заботится о своей безопасности, не смущаясь ценой? Разговоры о докучливых поклонниках не выдерживают никакой критики. Он несомненно кого-то опасается.
Во-вторых, с какой целью он вернулся в родной город? Не для того же, чтобы повстречаться со мной и поругаться с другом! Скорее всего он выбрал Тарасов, как тихую гавань, где можно переждать бурю. То есть — смотри пункт первый.
И, в-третьих, почему он не поехал за собственным багажом, а отправил за ним женщину, которая ему, по меньшей мере, симпатична? Варианты ответа могли быть разными, но следовало признать, что некоторые расхождения с экранным образом Овалова уже намечались. Жизненный опыт подсказывал мне, что это еще цветочки и главные разочарования впереди.
Овалов назвал мне фамилию своего приятеля — Цаплин. Я порылась в памяти и вспомнила, что несколько лет назад имела дело с неким Цаплиным, торговцем радиоэлектроникой, — у него были проблемы с рэкетом. Пожалуй, по возрасту он действительно мог быть другом юности моего кумира, хотя внешне с Оваловым они отличались разительно — Цаплин уже тогда был толстоват, лысоват и весьма зауряден.
Кстати, отметила я про себя, мой избранник ведет на редкость интенсивный образ жизни — в первый же день приезда умудрился найти женщину-телохранителя и разругаться с приятелем — он явно был человеком, напрашивающимся на приключения.
Я затормозила возле нужного дома. Это была кирпичная девятиэтажка, подъезды которой оборудованы домофонами и кодовыми замками. Мне, однако, не пришлось себя утруждать — когда я подошла к подъезду, дверь как раз открылась, чтобы выпустить группу жильцов, и я без препятствий проникла в дом.
Квартира Цаплина находилась на третьем этаже. Я поднялась по лестнице и приготовилась нажать на кнопку звонка. Однако дверь в коридорчик тоже оказалась незапертой. Когда же я обнаружила, что приоткрыта и дверь в квартиру, у меня появился повод насторожиться.
Слегка толкнув дверь, я осторожно заглянула в квартиру. И сразу же увидела распростертое на полу тело. В прихожей царил полумрак, но, присмотревшись, я поняла, что лежащий на полу человек не кто иной, как хозяин. Вокруг его головы по линолеуму расползалось темное влажное пятно. Вдобавок в прихожей висел явственный запах слезоточивого газа. Из глубины квартиры доносились звуки какой-то возни.
Пока я прислушивалась, Цаплин неожиданно поднял голову. Лицо его было искажено гримасой боли и залито кровью. Не произнеся ни звука, он трясущейся рукой предостерегающе указал в сторону комнаты, откуда доносился непонятный шум. Значит, нападавшие, кто бы они ни были, находились еще там.
Я выругала себя за непростительное легкомыслие. Если бы я вовремя проанализировала ситуацию, то не отправилась бы за чемоданом с пустыми руками. А так теперь в моем распоряжении находилась только сумочка с бесполезными женскими принадлежностями. Я озабоченным взглядом окинула прихожую, и на глаза мне попалась разборная десятикилограммовая гантель — видимо, время от времени хозяин квартиры вспоминал о необходимости следить за своим здоровьем.
Я выпотрошила сумочку и, развинтив спортивный снаряд, положила на дно два тяжелых металлических диска. Теперь у меня в руках была не сумочка, а некое подобие кистеня или пращи, если угодно.
Потом я наклонилась и пощупала пульс у раненого — сердце билось учащенно, но ровно, и можно было надеяться, что оно не остановится, пока я буду разбираться с налетчиками. Я сбросила туфли и неслышными шагами добралась до комнаты, откуда доносились непонятные звуки.
Через приоткрытую дверь я увидела двоих крайне озабоченных мужчин, которые занимались тем, что методически переворачивали в комнате все вверх дном. Они явно что-то искали. Вернее, уже нашли.
Когда я увидела, что именно они нашли, сердце мое болезненно сжалось, потому что начинали сбываться все самые худшие опасения. В руках грабителей был дорогой дорожный чемодан песочного цвета! Они намеревались его тут же открыть, но, не зная кода, собирались использовать для этого большой нож, похожий на мачете.
Откровенно говоря, я бы тоже не отказалась взглянуть на содержимое чемодана, но подумала, что, допустив порчу замков, поступлю все-таки непрофессионально, и включилась в игру. С испуганным аханьем и беспомощно открытым ртом я ввалилась в комнату, постаравшись сразу же по возможности сократить расстояние между собой и бандитами.
В наше время внешность мало что говорит о социальном статусе человека, но в данном случае ошибки быть не могло. На физиономиях этой парочки был словно наклеен список всех возможных пороков. Звериная жестокость шла там, кажется, вторым номером. Я поняла, что действовать надо быстро и наверняка.
У первого была короткая стрижка борца-тяжеловеса, да и комплекцию он имел соответствующую. Второй был худощав, жилист и суетлив. На смуглом узком лице он любовно отрастил тоненькие тараканьи усики. Оба были одеты в просторные пиджаки, из чего я безрадостно заключила, что скорее всего им есть, что под этими пиджаками скрывать. Моим же главным оружием оставалась внезапность.
Итак, изображая из себя испуганную домохозяйку, я скользящим шагом успела подобраться к грабителям довольно близко, когда они наконец сообразили, что в комнате, кроме них, кто-то есть. Худой поднял голову и с тревожным удивлением сказал:
— Бля, Череп, а это что за кобыла нарисовалась?
Меня такая характеристика задела за живое. Я не считаю свою фигуру идеальной, но «кобыла» — это явный перебор. К пижону с усиками у меня теперь появилась весьма личная неприязнь.
Тяжеловес повернул ко мне круглое неподвижное лицо и, напряженно подумав, встал. У него был узкий лоб и злые, без единой мысли глаза.
— Тихо, детка! — хрипло предупредил он.
Усатый тоже поднялся, неприятно ухмыляясь. Они, кажется, не особенно беспокоились, упуская из виду, что мое поведение не совсем типично для испуганной домохозяйки. Череп решил избавиться от
