проблемы единственным разящим ударом и от души, по-русски размахнулся. Мужчинам вообще нелегко себе представить, что женщина способна составить им конкуренцию в каком-либо виде деятельности, а уж там, где есть сила и не надо ума, им просто нет равных. Поэтому этот бычара нисколько не заботился ни о маскировке удара, ни о защите — он рассчитывал смахнуть меня, как муху.
Я выждала момент, когда пудовый кулак со свистом понесся мне в лицо, и, изящно уклонившись, подхватила тяжеловеса за рукав, усилив и продолжив движение его карающей десницы. Череп не поскупился и вложил в удар весь свой огромный вес.
За моей спиной была стена, и именно в нее с хрустом и грохотом врезался пролетевший мимо цели кулачище. Стена была несущая, и, думаю, именно поэтому ему не удалось ее своротить. Мне показалось, что содрогнулся весь дом.
Вопль тяжеловеса был ужасен — последний раз он, наверное, так кричал, явившись в этот неласковый мир из утробы матери. Но я не собиралась его утешать — все внимание было сосредоточено теперь на втором налетчике, который уже начинал что-то соображать.
Во всяком случае, он проворно полез за пазуху. Я не стала дожидаться, что за сюрприз он мне приготовил, и молниеносно взмахнула сумочкой. Моя импровизированная праща с глухим стуком припечаталась к правой ключице усатого. Он коротко вскрикнул и отшатнулся. Рука его повисла как плеть, и на пол упал тяжелый пистолет с рифленой рукояткой.
Через секунду он уже лежал на моей ладони. Усатый посмотрел на меня с болью и ненавистью, но, кажется, смирился. Пересиливая себя, он бочком пробирался к своему напарнику, который, сидя на полу с бессмысленным выражением лица, нянчил свой на глазах распухший кулак.
Чтобы не допустить дальнейших неожиданностей, я держала обоих под прицелом. Желания усеивать поле боя трупами я не испытывала, поэтому бегству налетчиков препятствовать не стала. Не сводя глаз с пистолета, бандиты ретировались, поддерживая друг друга и шипя от боли. Я проводила их до дверей и слегка успокоилась только тогда, когда услышала, как молодчики сели в кабину лифта.
На моей шее еще висел раненый Цаплин, и я поспешила ему на помощь. Он был очень бледен, но кровь уже остановилась. Встать он не мог, и, подхватив под мышки, я отволокла его на кухню. Разыскав аптечку, я промыла и перевязала рану. Цаплин тихо стонал. Я предложила вызвать «Скорую помощь», но он наотрез отказался.
— Ни «Скорой помощи», ни милиции! — пробормотал он. — У меня и так море проблем. Мне только не хватает вляпаться в эту историю… Достаточно того, что я втравил в нее вас… Вы же пришли за чемоданом Овалова, верно?
Я кивнула.
— Они, кажется, тоже… — с усилием продолжал Цаплин. — Они позвонили и назвались в домофон Оваловым. У нас тут хреновая акустика — я был введен в заблуждение. Когда я открыл дверь, они брызнули газом и врезали мне пистолетом по голове… Спросили про чемодан, но сразу же начали искать сами.
— Как вы думаете, откуда они узнали ваш адрес?
— От Овалова, откуда же еще? Кто может знать о моем существовании за пределами нашего города?
— Вы думаете, что эти типы не местные? — спросила я.
— Похоже на то, — проговорил Цаплин, делая попытку сесть. — И, думаю, они довольно близко знали Овалова…
Он все-таки сумел сесть на пол и попросил воды. Я подала ему стакан и попутно констатировала, что на мое великолепное платье попали капли крови.
— А если они вернутся? — спросила я Цаплина.
— Я забаррикадируюсь и буду ждать их с ружьем в руках, — сообщил он. — Ребятам позвоню… У меня все-таки есть свои контакты. Но, — сказал он после секундного раздумья, — если будет совсем туго — скажу, что чемодан увезла незнакомая мне женщина. Уж не обессудьте!
— Ладно, — согласилась я. — Только в таком случае я воспользуюсь вашим телефоном, чтобы увезти чемодан как можно заметнее!
Цаплин кивнул. Я позвонила в два транспортных агентства и сделала два заказа — один на десять часов утра, второй на десять-десять. Первый грузовик должен был отвезти большую коробку, наполненную всяким хламом, на другой край города. Я намеревалась участвовать в погрузке лично, чтобы у бандитов, которые наверняка уже вызвали подмогу, не осталось никаких сомнений, что увозят интересующую их вещь. А через десять минут после отправки груза я намеревалась тихо сесть во второй грузовик — с чемоданом. Нельзя было исключить возможности, что кто-то все-таки останется дежурить возле дома, но я продумала кое-какие меры безопасности, а еще надеялась, что мне очень крепко повезет. Вмешивать в это дело милицию я тоже не хотела.
А еще я позвонила механику Паше и, сообщив адрес, попросила забрать мой «Фольксваген», сославшись на потерю водительских навыков. Паша хмыкнул, уточнил размер оплаты и пообещал сделать все незамедлительно.
Сделав заказы, я по просьбе хозяина достала из сейфа и зарядила охотничье ружье. Сам он сумел перебраться на кухонный табурет, а когда почувствовал под рукой приклад верного «зауэра», совсем приободрился.
— У вас дома есть какие-нибудь женские вещи? — спросила я. В мои планы входило переодевание.
Лицо Цаплина сделалось кислым, и он нехотя признался, что такие вещи у него есть.
— Только вещи и остались, — махнул он рукой. — Сама женщина вчера ушла — к маме. Я ужасно переживал, а получилось — к лучшему. У моей жены ведь нет боевой подготовки, — неуклюже пошутил он. — Лежала бы сейчас рядом…
Меня осенило.
— Ссора с Оваловым, — воскликнула я, — произошла из-за вашей жены?!
Он тоскливо посмотрел на меня и кивнул.
— Угадали, — сознался он, пряча глаза. — Я принял его от души, а он… Конечно, тут и жена виновата… Она моложе меня на двадцать лет, красивая… Сейчас такие браки не редкость, если у мужа денежки шевелятся. Но природу не переделаешь, — не поднимая головы, глухо продолжал он. — Конечно, Овалов — мужик видный, не мне чета. Если бы не факт, что мы друзья, я бы и бровью не повел — пускай бесится! А так выходит, и она меня предала, и он — туда же!
— А что, собственно, между ними произошло? — поинтересовалась я, скрывая запоздалую ревность.
— Я застукал их на кухне, — отчеканил Цаплин. — Когда они целовались. — Видимо, этот факт очень огорчал его — бледное лицо Цаплина даже порозовело от волнения.
— Я вас очень понимаю, — сказала я с иронией, которой он, слава богу, не понял. — Однако мне придется пока оставить вас одного и пошарить среди вашего барахла — мне нужно вывезти этот проклятый чемодан так, чтобы никто ничего не понял. У вас есть большая коробка?
Цаплин задумался.
— Кажется, на балконе валяется коробка из-под телевизора, — ответил он и, в свою очередь, с любопытством посмотрел на меня. — Этот… хлюст, видимо, хорошо вам платит, если вы так стараетесь?
— Да, он не скупится, — подтвердила я.
Действительно, на балконе обнаружилась довольно вместительная коробка, в которую я напихала не очень нужного, по моему мнению, Цаплину барахла — с таким расчетом, чтобы вес коробки соответствовал весу песочного чемодана. Нагруженную коробку я отволокла в прихожую и занялась непосредственно чемоданом.
Я обмотала его цветастыми шторами и перевязала бельевой веревкой. Элегантный чемодан превратился в неаккуратный разноцветный ком. Маскировка была не ахти, но на что-то иное не хватало времени. Я надеялась, что для этих кретинов идентифицировать чемодан со свертком будет непосильной задачей.
И еще я позаимствовала из гардероба хозяйки самое простенькое и бесцветное платье, какое там нашлось. После отправки фальшивого груза я собиралась преобразиться в невзрачное тихое существо.
