одомашненные звери. Например, слоны…
— Слоны? Что есть слоны?!
— Так мы называем крупных травоядных с хоботом. У вас они еще крупнее наших и обросли шерстью — во всяком случае, так утверждают наши зоологи.
— Неужели их возможно приручить без ментальных знаний?! — удивился Эт-Алмизар, несколько раскрепостившись и уже нарушая субординацию, о чем ему напомнил красноречивым взглядом начальник.
— Да. Можно. Они приручаются довольно просто. Но, конечно, не всякое животное одомашнивается — есть виды, с которыми лучше не связываться.
Тогда Ко-Этл решился утолить свое любопытство:
— Коли уж мы заговорили на эту тему, госпожа Ормона, то не расскажете ли, что за зверек был у вас на руках, когда вы прилетели?
Ее глаза так и заиграли безумной любовью:
— О! Это же Тиги-Тиги, котенок, мой любимец! Он пока еще малыш и большей частью им занимается мой помощник, господин Солондан. Солондан — тримагестр-биолог. Мы нашли Тиги-Тиги в горах — видимо, у бедняжки погибла мать.
Они миновали жилые кварталы Тау-Рэи. Казалось, Ормона за разговором редко поглядывала по сторонам, однако уже в самом конце поездки признала, что город весьма впечатлил ее своей архитектурой и что Кула-Ори во многом проигрывает тепманорийской столице в размахе.
— Но у вас так мало женщин! — удивленно добавила она, когда они уже подъезжали к городскому Ведомству. — За всю поездку мне попались на глаза всего три, я сосчитала!
У них на Оритане другие обычаи… Сейчас, наверное, она возмутится в душе, подумал Ко-Этл и с неохотой стал объяснять положение вещей.
— Наши женщины, — дипломатично подбирая слова, заговорил он, — стараются не выходить из дома без крайней нужды.
К его удивлению, в глазах гостьи засветилась радость и понимание:
— О, Природа! Как мы похожи! Как мне это близко! По характеру я закоренелая домоседка, не говоря уж о прочих моих соотечественницах! Правда, нам приходится работать и потому — покидать наши дома… А еще так неудачно случилось, что мой супруг сильно повредил ногу, иначе сейчас вы вели бы эту беседу не со мной, а с ним. Но поскольку мы уже договорились с вами о встрече, разлучиться с нашими дорогими крошками пришлось мне. Вы даже не можете вообразить, как я по ним скучаю!
Ко-Этл переглянулся с помощником. Эт-Алмизар был с ним солидарен: этой женщине, похоже, можно доверять. Даром что она ори — душа у нее аринорская!
— Госпожа Ормона, мы желаем вашему супругу скорейшего выздоровления, а вам — долгожданной встречи с вашими крошками, — вежливо произнес Ко-Этл.
— Это лучшее, что вы могли бы пожелать!
Хозяева поселили ори в небольшой уютной гостинице неподалеку от Ведомства и попрощались с Ормоной и ее спутником до вечера.
Оказавшись в одиночестве, Ормона тщательно исследовала и ощупала каждый уголок своей комнаты. Она едва не вздрогнула, резко отдернув руку от карниза, когда в дверь постучали.
— Атме Ормона! — послышался немощный голос тримагестра Солондана. — Откройте, пожалуйста!
Тихо выругавшись, Ормона спрыгнула со стола, поправила узкое и неудобное, словно футляр, платье, которое без корсета женщине с нормальными пропорциями не натянуть никогда в жизни, и открыла старику. Улыбалась она ровно столько, сколько Солондану понадобилось, чтобы войти, а двери — чтобы закрыться. В следующее мгновение после щелчка задвижки улыбка махом соскочила с ее лица:
— Что?
— Как мне поступить с этой особью? — пробурчал тримагестр. — Она орет и мешает мне работать!
— Ну так утопите ее, мне какое дело! — возмутилась Ормона. — Или покормите. В конце концов, кто из нас биолог — вы или я?! Вы что, только за этим сюда и пришли?!
— Нет, — сипло зашептал он, надсаживая связки, — хочу еще спросить, как все прошло?
Она вздохнула:
— Сложно сказать. Все оказалось так, как я подозревала с самого начала: ушибленные головой педанты с уклоном в снобизм и семейную деспотию. Что у них на уме, понять сложно, и не очень тянет это делать… Но надо. И все же предприятия у них — просто конфетки! — Ормона со сладострастным смаком поцеловала кончики пальцев, словно речь шла не о фабриках и заводах, а ночи огненной любви. — То, чего как раз не хватает у нас в Кула-Ори. А еще у них все грязные работы распределены между автоматами…
— Автоматами?
— Роботами, которые все делают без участия человека. Ах, я бы совсем даже не отказалась от таких игрушечек!
— Превосходно. И что вы намереваетесь делать дальше?
— Изучать обстановку, конечно! Что еще я могу сделать в нашем положении? Я хочу выяснить, как у них с военной техникой, с вооружением, сколько солдат они смогут выставить в случае военного противостояния. И это будет самой сложной задачей, потому что такое, сами понимаете, обычно скрывается от посторонних глаз. Тем более — от глаз потенциального врага… Я должна стать в их понимании другом… и вы, между прочим, тоже. Поэтому поднапрягите свое обаяние, господин тримагестр, охмурите тут пару- тройку вдовушек! — Ормона звонко расхохоталась, заразив своим внезапным весельем даже хмурого ученого, и тот невольно расплылся в улыбке. — Впрочем, — она резко прервала смех, как не бывало, — наседки у этих снобов ничего не решают, поэтому расслабьтесь и просто мило улыбайтесь, что бы они ни говорили.
Тримагестр уселся в кресло.
— А я тут жутко мерзну, — признался он, кутаясь в плед.
— Да, здесь вам не тропики… Но не суть важно. Важно то, что здесь есть всё, что надо нам. Климат, конечно, дрянь, да еще какое-то непонятное излучение — то ли из-под земли, то ли от воды… В пределах допустимого, но я его чувствую, оно сильно фонит и мешает. Я сначала даже подумала, что это какие-то секретные устройства наших белокурых друзей — для прослушки, для экранирования… Но, кажется, они этим не пользуются, во всяком случае, в гостинице… Тут что-то другое, природное. Мерзкое местечко. Хуже всего климат… Но… выбирать не приходится.
— А я ничего такого не замечаю. Да и приборов у меня нет, чтобы измерить.
— О, Солондан, я вам об одном, вы мне о другом…
— Не сердитесь на старика, у вас мозги молодые, резвые, а мне уже пора подумать о следующей инкарнации…
Не слушая его, Ормона выглянула в окно и прошептала:
— Не будь я дочерью провидицы, если этот уродливый город не станет моим в этой жизни — и всех последующих!
Пришел день, когда раны Фирэ и Тессетена зажили настолько, что Паском решил отпустить их обоих из лечебницы. И юноша понял, что идти ему некуда: навестивший его брат оказался теперь человеком чужим и непонятным. Дрэян сначала обрадовался Фирэ, а потом стал отстраняться от него и, едва высидев в кулаптории десять минут, ушел под предлогом занятости.
— Ты можешь помогать мне здесь, — сказал Паском, когда заметил озабоченность юноши своим будущим.
Фирэ лежал на кровати, разглядывал рубцы и следы от швов на месте только что снятых бинтов и посматривал, как кулаптр разматывает повязки на ноге Сетена. Паском обернулся и поманил его к себе. Юноша подошел.
— Вас нечасто использовали как целителей, — сказал Учитель Ала, — и тебе многое нужно
