Полковник оцепенел. Его, полковника милиции, какая-то незнакомая ему девица смеет подозревать в убийстве? Для него мои слова являлись неслыханной наглостью.
Не обращая внимания на его реакцию, я продолжила:
— Каждый из вас четверых является хозяином ротвейлера. Точно такой же кобель загрыз вашу мать. Что немаловажно и интересно: перед смертью она произнесла знакомое вам слово — Роф.
Я увидела, как полковник резко побледнел, и было заметно, как он старательно пытался унять охватившее его волнение. До того железная выдержка моего собеседника меня поражала, но, как теперь оказалось, и на старуху бывает проруха.
— Геннадия я могу пока оставить в покое — у него алиби. У вашего второго сына, Романа, алиби тоже имеется. А вот местопребывание вашей жены в интересующий меня час пока под большим вопросом. Как, впрочем, и ваше.
Зачем я открыла перед ним свои карты? Нельзя дразнить голодного крокодила — он очень опасен! Но тогда чувство самосохранения меня не посетило. Мне не пришло в голову, что полковник по сути своей похож на раненого зверя, которому терять уже нечего. А вот мне было что терять.
Не могу точно сказать, что в тот момент двигало мной. Рассказывая Делуну о его близких, я бравировала перед ним своей осведомленностью и информированностью. Наверное, мне было небезразлично, что он подумает обо мне как о профессионале. Мне также важно было продемонстрировать ему свою решимость довести дело до конца. Он не должен думать, будто я его боюсь. Только привычка смотреть опасности в лицо удерживала меня в рамках моей профессии. В противном случае я бы уже давно сошла с дистанции. Можно сказать, в какой-то мере я этим гордилась.
— Вы думаете, будто у меня поднялась рука на собственную мать? — хриплым, севшим голосом спросил полковник.
— То, что я думаю, я оставлю при себе, — твердо произнесла я, глядя в наполненные горечью глаза Делуна. Прошло совсем немного времени, и на лице полковника отразилась презрительная ненависть.
— Ты, — вдруг сказал он, — лишь козявка под моим каблуком. Я раздавлю тебя не задумываясь. Никому не позволю ломать мою семью.
С этими словами Делун развернулся и зашагал прочь. Глядя ему вслед, я поймала себя на мысли, что, несмотря на его слова, которыми он пытался меня обидеть, мне все же его жаль. Больной человек… О какой семье он говорит? От нее остались лишь руины! Когда будут готовы отснятые мной сегодня фотографии, непременно ему покажу. Да, полковник серьезно болен, но все же он мой противник. Причем нешуточный. С помощью снимков и необходимых комментариев к ним, я смогу дестабилизировать моральный дух полковника. Придется ему узнать, что за его спиной вытворяют его близкие, которых он так самоотверженно и рьяно пытается защитить.
Такой злой и агрессивной он ее никогда не видел. Что-то случилось, подумал, Ромка.
Сегодня мать вернулась с работы раньше обычного и напустилась на него, выбрав поводом разбросанные по квартире вещи. Действительно, он виноват. Придя из школы, он первым делом бросился к телевизору: там шла трансляция автогонок, а Ромка болел за Шумахера и поэтому не хотел просмотреть его очередной триумф. В перерывах на рекламу он раздевался, оставляя свои вещи в разных уголках квартиры, так как ходил на кухню, чтобы взять шматок колбасы, а также в туалет и в спальню родителей за зеркалом, которое ему понадобилось в связи с выскочившим на лице подростковым прыщиком.
Разумеется, к приходу матери он рассчитывал все убрать. Кто ж знал, что она заявится так рано!
— Мам, я все сейчас уберу, — начал суетиться Рома по квартире, не желая ругаться с матерью. Но Инесса находилась в таком настроении, что с ней невозможно было не поругаться.
Вчера, наоборот, она пришла поздно и выглядела совершенно разбитой и подавленной. Не стала готовить ужин и повалилась на кровать, сославшись на плохое самочувствие. Весь вечер пролежала в одной позе, пока не пришел отец. Только после его прихода она разделась, обвязала голову мокрым полотенцем и опять легла, не проронив ни звука. Отец, казалось, был только рад, что на сей раз ему удастся отдохнуть после работы как белому человеку, не выслушивая обычных злых выпадов жены. Правда, отдыхал он совсем недолго: посмотрел спортивные новости, потом кому-то позвонил и ушел. Когда Ромка после ухода отца неслышно прокрался мимо закрытой родительской спальни, то услышал, как мать сдавленно рыдает.
Сегодня же она будто с цепи сорвалась. Видно, вчерашний отдых и выход негативной энергии в виде слез помог ей скопить новые силы для борьбы с ветряными мельницами.
— Как вы мне все надоели! — вопила она, переходя из комнаты в комнату. — Может быть, хватит использовать мать как уборщицу!
Ромка быстренько все прибрал. Но это не способствовало тому, чтобы мать нажала на тормоза. Она сама себя накручивала, и это доставляло ей какое-то мазохистское удовольствие.
Сделав вид, что сидит за уроками, Ромка косился на происходящее в коридоре. Мать поела и переоделась в спортивный костюм. Это обстоятельство всегда странным образом воздействовало на Рофа. Два раза в неделю мать брала его и отправлялась в собаководческий клуб, где имелась особая спортивная площадка для собак. Там она занималась дрессировкой Рофа. Однако сам Роф, вместо того чтобы радоваться прогулкам с хозяйкой, где ему удавалось вдоволь побегать, как-то странно рычал и в целом был агрессивно настроен.
Вот и сейчас, когда мать цепляла Рофу ошейник, он издавал непонятные утробные звуки и вовсе не выражал радости по поводу своего выхода «в свет».
Недавно Ромка побывал с Рофом у ветеринара, тот прописал ему какие-то успокаивающие таблетки, после приема которых пес стал ровнее себя вести. И вот опять возобновились прежние тревожные проявления в его поведении. Ромка вздохнул и уткнулся в учебник истории. Что-то ненормальное происходит в их семье в последнее время.
Глава 6
Из раскрытого окна на втором этаже по всему двору и даже за его пределами распространялась музыка многими любимого жанра шансон. Хриплый немолодой певец, совершенно не имеющий голоса, слезливо жаловался на нелегкую жизнь в «зоне». Стоя в тени деревьев, я ждала выхода Инессы из дома. Сегодня в разговоре с одной из коллег она предупредила последнюю, чтобы та вечером ей не звонила — ее не будет дома. Неужели она опять планирует посетить своего пасынка?
Как я и ожидала, проведенная мной проверка показала, что двадцать первого сентября Инесса хлопотала по рабочим делам не все предписанное ей время. Появившись утром в офисе, она согласно записям должна была отправиться с проверкой в ЧП «Спортивный мир», занимавшийся торговлей товарами для спорта. Однако, как весьма охотно сообщил мне директор этой фирмы, Инесса появилась там лишь в четыре часа. Не посетила она вовремя и автомойку, визит в которую запланировала на десять часов. Все сходилось.
Напоследок я решила понаблюдать, куда Инесса направится сегодня вечером, после чего прекратить за ней слежку и заняться, как и хотела, опросом возможных свидетелей появления Инессы возле дома Ксении Даниловны.
Жена полковника вышла из дома в спортивном костюме, ведя на поводке ротвейлера коричневого окраса. Это был тот самый Роф, имя которого перед смертью произнесла Ксения Даниловна. Я перестала сливаться с деревом и пристроилась позади. По моим наблюдениям, собака вела себя неспокойно — реагировала на прохожих, часто останавливалась, лаяла на кошек. С недоумением я наблюдала за происходящим. Разве это та самая собака, что хладнокровно напала на старую женщину? Кобель, по моим понятиям, вел себя вовсе не умно, откровенно трусливо. Честно говоря, не такое поведение я рассчитывала увидеть у беспощадного ротвейлера-убийцы.
Инесса все шла и шла, удаляясь не только от своего дома, но и от дома покойной свекрови, находящегося невдалеке, но совсем в другой стороне. Значит, вопреки моим ожиданиям, встреча мачехи с пасынком сегодня не состоится. «Дама с собачкой» прошла мимо собаководческого клуба, в который уж
