Бранд не сводил с нее глаз, но она не могла понять, о чем он думает. Помолчав, она продолжала ровным, бесцветным голосом:
— Теперь я знаю, этого не могло быть. Я никогда не смогу убедить тебя поверить мне. А без доверия какая может быть любовь?
— А почему я должен тебе верить? Ты хочешь все, да, Изабелла?
В его низком и хрипловатом голосе, заполнившем всю комнату, не было даже намека на то, что она когда-либо сможет тронуть его сердце.
Она закрыла глаза, чтобы не видеть насмешки, наверняка появившейся на его лице. Когда она вновь открыла их, он уже стоял, а в телевизоре круглолицый ковбой оплакивал свою потерянную любовь.
Как всегда, Бранд показался ей слишком большим в маленькой комнате.
— Да, — нечеловеческим усилием выдавила она из себя. — Я хочу все, Бранд.
— Ну, всего ты не получишь, — почти спокойно заметил он. — Ты хочешь слишком многого, Изабелла.
Она не ответила и перевела взгляд на свитер, где пряжка пояса слегка оттопыривала его. В следующее мгновение он схватил ее за руки.
— Что это? — спросил он, и голос у него сорвался, словно что-то застряло в горле и мешало говорить.
— Что… А…
Она проследила за его взглядом и поняла, что речь идет о серебряном браслете, о котором она совсем забыла.
— Ты мне его подарил, — пробормотала она. — Я знаю, мне не надо было его брать, но…
— Почему? Он твой. Да и нельзя сказать, что он совсем ничего не стоит.
Бранд справился со своим голосом, и сейчас он был лишь чуть более хриплым, чем обычно.
— Я не поэтому храню его. Дело не в деньгах.
— Тогда почему?
Изабелла хотела отвернуться, но он взял ее за подбородок.
— Почему, Изабелла? Почему ты хранишь браслет, который я подарил тебе в знак перемирия?
— Наверное, потому, что люблю мир.
Он покачал головой.
— Скажи правду.
Но ей не хотелось говорить ему правду. Это могло стать еще одной стрелой в его луке. Кроме того, она не сомневалась, что он знает ответ.
— Я его ни разу не надевала до сегодняшнего дня, — попробовала она уклониться от ответа. — Извини. Вот.
Она хотела снять браслет, но Бранд не позволил.
— Мне он не нужен, — сказал он. — Что я буду с ним делать?
— Не знаю. — Она растерянно улыбнулась, глядя, как он решительно нагнулся к ней. — Что… что ты делаешь? Я не хочу…
— Чего ты не хочешь? — Его горячая рука скользнула под свитер, потом легла на тонкую ткань, прикрывавшую ей грудь. — Меня?
— Я…
Она не могла притворяться, что не хочет его.
— Ну?
Он слегка отодвинулся от нее, и ей страстно захотелось вернуться в его объятия.
— Конечно, я хочу тебя, — сказала она. — Ты ведь всегда это знал.
— Честно говоря, моя дорогая Изабелла, я никогда ни в чем не уверен, если это касается тебя. — Он положил руки ей на плечи. — Ничего, — проговорил он, неожиданно улыбаясь. — Теперь, когда мы убедились, что оба хотим друг друга, я уверен, мы найдем общий язык.
Он как будто поддразнивал ее, но его пальцы не отрывались от ее тела, и на мгновение у нее мелькнуло в голове, что, возможно, она значит для него больше, чем он хочет показать. Все-таки она покачала головой. Иначе она не могла.
— Нет, не думаю. Видишь ли, это не зуд, который пройдет, если я хорошенько почешусь.
Брови Бранда взлетели вверх, и он рассмеялся, смутив ее еще больше.
— Зуд? Изабелла, клянусь, я никогда так не думал о тебе. Ты сказала, зуд проходит. — У него дрогнули губы. — Не похоже.
— Меня не было. Пять лет.
— Это верно. — Он уже не смеялся. — Но ты всегда сидела у меня в печенках.
Как репей, с тоской подумала Изабелла. Она попыталась вырваться, но он крепко прижал ее к себе.
Когда его губы почти коснулись ее волос, он многозначительно произнес:
— Изабелла, я хочу большего, чем всего лишь почесать тебя. И, надеюсь, ты тоже. Поэтому…
— Не сомневаюсь, — прервала она его, с трудом стараясь отогнать рой неотступных эротических видений. — Я не могу, Бранд. Не могу сделать то, что ты хочешь.
Он запустил руку ей в волосы и оттянул ее голову назад, чтобы она смотрела прямо ему в глаза.
— Не можешь? — ласково переспросил он. — Посмотрим.
Он отпустил ее и принялся осматривать с головы до ног, будто видел в первый раз.
— Отлично. Оставим это. Нам все равно придется скоро увидеться. Тогда поговорим о дочери. Тебе не приходило в голову, кто больше всех выигрывает, получив дом, в котором есть и мать, и отец?
Ну конечно. О ком еще он мог думать? Конни. А ей-то на минуту показалось… От Конни он так просто не откажется.
Изабелла ощутила болезненный укол страха.
Бранд одарил ее легкой улыбкой и направился к двери. Внезапно он передумал, и его гибкое тело потянулось к ней.
— Прежде чем уйти, я все же оставлю тебе кое-что, чтобы тебе было о чем подумать.
— О чем?
Она не доверяла ему, когда у него так сверкали глаза.
— Об этом.
Он притянул ее к себе.
Она все еще стояла с открытым ртом, и он закрыл его жадным поцелуем.
Изабелла даже не пыталась освободиться. Она не хотела. Хотя в глубине души она понимала, что Бранд всего лишь берет то, что по его мнению, она ему задолжала. Знакомое страстное томление завладело ею, ослабляя волю к сопротивлению. Она ответила на его поцелуй, отдавая ему любовь в ответ на его приговор и нежность — на возмездие… Постепенно его губы стали мягче. Наконец он отпустил ее. Со стоном и чертыханьем.
Едва дыша, она стояла посреди комнаты и прижимала кулачки к груди. Потом она, будто во сне, увидела, как Бранд пересекает комнату и опирается на косяк. Он наклонил голову, и она в замешательстве смотрела, как он дважды стукнулся о косяк. Но он ничего не сказал, и через несколько мгновений дверь за ним захлопнулась.
Изабелла еще долго стояла неподвижно, как ледяная статуя, не сводя глаз с двери, за которой исчез Бранд. Понемногу она стала оттаивать. Дотронулась до своих губ, вспомнив, как Бранд заявил, что оставит ей кое-что, чтобы ей было о чем подумать. Как будто ей нужно напоминать о нем. Зачем он поцеловал ее? В своем бизнесе он безжалостен, это правда, но на него не похоже просто так без всякой причины делать больно.
Она закрыла лицо руками и упала на диван, на котором прежде сидел Бранд и который еще сохранял тепло его тела. Ей захотелось поплакать, но слез не было. И какой смысл плакать? Она сама отказалась от Бранда и от брака без любви. Сама предпочла жить так, как все последние пять лет — без мужчины, но зато с дочерью, которая приносит в ее жизнь радость и смех. И если Бранд решит бороться с ней за Конни, как он намекал… Что ж, она не сдастся без борьбы.
Изабелла кивнула, как бы подтверждая свое решение, потом взяла ножницы и начала распарывать
