попыталась принять невозмутимый, достойный вид. Она – принцесса, а не служанка.
– Я не целуюсь с незнакомыми мужчинами, – только и смогла она слабо произнести через мгновение. Она действительно запустила руки в его волосы? На неё это было не похоже. Но трудно опровергнуть тот факт, что волосы его находились сейчас в полном беспорядке.
Гэбриэл улыбнулся так, что от его улыбки она покраснела и почувствовала себя выбитой из колеи.
– Рад это слышать. Хотя я и не настолько уж необыкновенный[5], не так ли?
Всегда считал себя довольно обычным парнем.
Он был далеко не обычен.
– Я имею в виду, что плохо
Прямо к разбитому сердцу.
Он одарил её театрально-скорбным взглядом.
– Вы так быстро меня забыли? Я тот парень, кто вчера вечером проводил вас в спальню. На вас была восхитительная розовая ночная рубашка. Припоминаете?
Калли покраснела.
– Вы понимаете, о чём я.
– Неважно, но так как вы, очевидно, меня забыли, позвольте представиться: Гэбриэл Ренфру, к вашим услугам.
Он одарил её лукавой ослепительной улыбкой.
– К вашим несравненно исключительным, очень личным услугам. Как поживаете? Лишний вопрос, несомненно. Вы поживаете прекрасно, не правда ли? Вы определённо восхитительны на вкус, просто как дикий мёд.
Он наклонился, чтобы снова поцеловать её, но на этот раз Калли решительно отступила на шаг.
– Нет! Остановитесь. Это недопустимо.
– Я надеюсь, что вы решите, что я вполне допустим. Вы должны признать, что мы продвинулись вперёд. Прошлой ночью вы назвали меня змеёй, помните? Но теперь вы должны согласиться, что я очень даже теплокровный. Чувствуете? Мою тёплую кровь?
Лицо Калли вспыхнуло. Она не знала, что сказать и куда смотреть. Ни при каких обстоятельствах она не признает, что чувствует что-то тёплое по отношению к нему. Ни к его губам, ни к его большому, тёплому телу, ни к чему бы то ни было. Да уж, он был слишком теплокровным, чтобы любая целомудренная женщина чувствовала себя спокойно.
Он улыбнулся.
– Что ж, если вы закончили настаивать на своём, нам лучше уйти отсюда и не тратить время попусту.
Калли открыла рот от изумления, но он продолжал:
– Мы должны разобрать ваш чемодан. Боюсь, море намочило его содержимое и некоторые из ваших вещей могли испортиться, – сказал Гэйб, протянув ей руку. – И вопрос о завтраке тоже остаётся открытым.
Калли повернулась к двери. Гэбриэл последовал за ней со словами:
– В следующий раз мы найдем что-нибудь поудобнее.
Она резко повернулась:
– В следующий раз? Не будет никакого следующего раза. Я уже говорила вам, что я уважаемая, замужняя ж…
– Вдова, – сказал он, пытаясь не показывать своего удовольствия. – Больше года, судя по рассказам Ники.
– Вы пытали семилетнего…
– Я не пытал его, просто… собрал факты вместе. Он говорил о своём отце в прошедшем времени. И вы, кстати, тоже, – Гэйб улыбнулся. – Вы – вдова.
– Да, но я не «
– Что вы имеете в виду? – поинтесовался он, медленно приближаясь к ней.
Принцесса сделала несколько шагов назад.
– Я вдова, но у меня нет желания менять этот статус! Я знаю, чем чреват брак, и я никогда больше не хочу иметь с этим ничего общего!
– Кто говорит о браке?
Её глаза расширились.
– У меня есть моральные принципы!
Он пожал плечами и сделал к ней ещё один шаг.
– Принципы не согревают ночью.
Внезапно её глаза вспыхнули.
– Нет, но благодаря вам, я точно знаю,
Он расплылся в улыбке.
– Отлично, итак…
– Горячий кирпич, – сказала она с триумфом в голосе и направилась ко входу на кухню.
* * *
Её сын сидел в оловянной ванне, а миссис Барроу немилосердно тёрла его, пока пострелёнок Джим с ликованием за ними наблюдал.
– Ужасть, да? – говорил он, но Ники знал, что рот лучше не открывать, пока в руках миссис Барроу мыло.
– Жди-жди, пока она тебе все волоса не отрежет.
Калли открыла было рот, чтобы пресечь такие высказывания, но миссис Барроу опередила её.
– Мне не нужно отрезать волосы этому мальчику, ведь их расчёсывали последние полгода, в отличие от некоторых! А если ты будешь и дальше так сидеть и делать глупые замечания, то завтрак не получишь.
Джим захлопнул рот.
Калли поспешила помочь миссис Барроу смыть пену с Ники. Уже прошло несколько лет с тех пор, когда она сама мыла сына. Когда Руперт узнал, что она сама купает ребёнка, он запретил ей это делать. Купанием занимались дворцовые служанки, а не мать его сына. Такая лакейская рутинная работа не подходила для принцессы.
Калли лила тёплую воду на волосы сына, разглаживая их, наслаждаясь скрипом чистых волос, смеясь над рожицей, которую тот состроил, точно зная, что Ники скорчил её ради того мальчика, Джима.
Такие минуты близости с сыном были неожиданным следствием этого путешествия.
Ники вышел из ванны, чтобы вытереться. Он неподвижно стоял на месте, зная, что его искалеченную ногу видят все в этой комнате, но не подал и вида, что его это волнует.
Калли подвинулась, чтобы загородить его. Она вытерла маленькое тельце жёстким полотенцем, чувствуя себя защищающей его и злой, хотя никто и слова не сказал. Пусть только попробуют!
– Вот, миленькая, он может надеть это, – миссис Барроу дала ей одежду, которую вынула из небольшого оловянного сундука.
Гэбриэл посмотрел на сундук.
– В нём то, что я думаю?
Миссис Барроу даже не взглянула на Ренфру.
– Просто немного старых вещей Гарри.
– У вас полный сундук старых вещей Гарри? Достаточно маленьких, чтобы быть в пору этим мальчикам? Сколько времени вы их храните?
