обнажила зубы, изображая улыбку.
Граф в раздражении уставился на неё. Его тонкие пальцы согнулись, как будто ему не терпелось вцепиться ей в глотку. Итен не сводил с графа взгляда. Он скрестил руки на груди, челюсть его сжалась, как в бою.
Гэйб шагнул вперед:
– Довольно. Если принцесса писала письма и планировала навестить своих старых друзей, а вы их читали, какого дьявола вы говорите всем, что я её похитил? Я намерен привлечь вас к суду за клевету! Сэр Уолтер, вы мой свидетель.
Сэр Уолтер прокашлялся:
– Капитан Ренфру, я уверен, что в этом нет необходимости. Граф Антон не это имел в виду, поверьте. Нет так ли, граф?
Последовало напряжённое молчание. Граф понимал, что он стоит на тонком льду. Через секунду он неохотно ответил:
– Возмошно, мой осведомитель сделал ошибку.
– Да, да, ошибку, – судья с благодарностью ухватился за это оправдание. Он повернулся к Гэйбу. – Видите ли, это все из-за лошадей. Графу сказали, что принцесса в каррикле, запряжённым парой серой масти, а как все знают, поблизости ни у кого, кроме вас, нет таких лошадей. Произошла ошибка. Должно быть, какие-то другие лошади проезжали мимо. Другая женщина.
Гэйб бросил на графа суровый взгляд.
– Несомненно.
Жители Зиндарии – прирожденные наездники: конечно, они бы заметили его пару серых.
Судья был благодарен за предоставленный предлог, чтобы уйти.
– Примите мои извинения за это недоразумение, капитан Ренфру, миссис Тибторп, – за беспокойство. После вас, граф.
Он указал на дверь. Граф помедлил секунду, затем с гордым видом и лицом, бледным от злости и чувства поражения, направился в холл.
Джим проскользнул вперёд, открыл перед ним дверь и в тот момент, когда граф проходил мимо него, дерзко бросил:
– Скатертью дорожка! Ты, склизкая крикливая змея!
Упустив свою добычу, граф сильно ударил мальчишку плетью по лицу. Джим ударился о стену и взвизгнул от боли.
* * *
Наверху Калли сидела на кровати, обняв Ники. Она старалась не терять спокойствия, уверяя своего сына, что ничего страшного не происходит, просто внизу находится граф Антон, а она не хочет с ним разговаривать.
Казалось, Ники поверил в это: он тихо сидел – послушный и смирный.
Чтобы отвлечься от того, что происходит внизу, она спросила сына о его уроке верховой езды. Но Ники не ответил. Через какое-то время он задумчиво произнёс:
– Граф Антон хочет меня убить, правда, мама? И вместо меня стать принцем.
Потрясённая, принцесса пристально вглядывалась в сына. Она пыталась скрыть это от него. Давно ли он узнал?
Ники добавил:
– Поэтому мы прячемся здесь, в твоей спальне. Мистер Ренфру и другие спасут нас, правда?
– Да, дорогой, спасут.
– А мы будем ждать здесь, пока не будет безопасно спуститься вниз.
Она увидела, как он побледнел, и глаза его наполнились тревогой.
Внезапно Калли поняла, что она делала. Она сидела здесь, прячась, как трусливый кролик.
Приучая своего сына прятаться, как кролик.
Посылая других людей рисковать жизнью ради них.
Дом Тибби сожжён дотла. Она потеряла всё из-за Калли, и, несмотря на это, она внизу, лицом к лицу с человеком, который силой удерживал её в её же впоследствии сожжённом доме.
Она не пряталась, как кролик.
В последние несколько дней Ники сиял от уверенности в себе, сейчас же он снова выглядел зажатым и обеспокоенным.
Калли стало стыдно. Она позволила страху возобладать над собой. Она посмотрела на своего маленького сына и вспомнила разговор на кухне о той жизни, которую она ему собирается дать – жизнь, где нужно бежать, бежать и бежать.
Она убежала из Зиндарии. Сейчас она в стране, где влияние графа Антона не настолько сильно.
Здесь было меньше шансов, что служанки и конюхи либо подкуплены, либо верны ему, либо запуганы им. Здесь он чужой, а она – нет.
Здесь люди ей верят. От её слез не отмахиваются, как от женской глупости. Её воспринимают всерьёз. И здесь у неё есть поддержка. Так почему же она прячется здесь, как кролик? Заполняя сердце своего сына страхом и приучая быть беспомощным перед лицом опасности.
Это должно прекратиться здесь и сейчас.
– Мистер Ренфру однажды сказал кое-что интересное, – обратилась она к Ники. – Он сказал: «Не всегда битву выигрывает сильнейший».
Ники, подняв голову, посмотрел на свою мать, обдумывая эти слова.
– Ты хочешь сказать, что мы не можем разбить графа Антона в обычном бою, но есть другие способы победить его?
Она улыбнулась:
– Когда ты стал таким смышлёным? Да, дорогой, именно это я и хочу сказать.
Она встала и задумчиво осмотрела комнату. У неё не было оружия, чтобы защищать себя и сына. В Зиндарии у неё был маленький пистолет – ей его дал Руперт и научил, как им пользоваться после покушения на жизнь Ники, когда ей вырвали серёжку из уха. Пистолет исчез после смерти Руперта.
Возможно, она не в состоянии сражаться с графом, но она наверняка сможет блефовать. А для блефа у неё было вполне подходящее оружие.
Она открыла коробку и достала из потайного отделения на дне круглый свёрток.
– Зачем это тебе, мама? – прошептал Ники.
– Когда тебе нечем отбиваться, сын мой, – сказала она ему, – вспомни, кто ты и откуда. Силы придут.
Она развернула свёрток и вытащила оттуда бриллиантовую тиару. Это единственное, что у Калли осталось от матери, и она нежно любила эту вещь. Встав перед зеркалом, она надела её на голову. Вместе с дорожной одеждой тиара выглядела нелепо, но, тем не менее, Калли ощущала её на себе, и это придавало молодой женщине силы.
– Я буду отбиваться вот этим, – сказал ей Ники и показал длинную чёрную палку с серебряным наконечником. Палка была размером почти с Ники. – Я нашёл её в гардеробе.
Она улыбнулась и, на цыпочках подкравшись к двери, прислушалась. Она не хотела выдавать себя, если только её к этому не вынудят.
Как только Калли подошла к двери, она услышала:
– Скатертью дорожка! Ты, склизкая крикливая змея!
Вслед за этими словами послышался детский крик от боли.
Ники подпрыгнул:
– Это Джим. Он ударил Джима!
И прежде, чем Калли смогла его остановить, Ники вышмыгнул из комнаты. Он побежал к лестнице, крича во все горло на зиндарийском:
– Оставь его в покое, ты, громила! Я
Одной рукой Ники размахивал – матерь Божья, подумала Калли, это была шпага! Где, во имя всех
