– Вы ведь это не серьезно! Это же смешно. Разве я могу осуждать его за произошедшее. Мне не важно, как Ники спасся, главное, что он в безопасности, – пока Калли говорила, она осторожно поглаживала рукой спящего сына, – но в любом случае все это не имеет никакого отношения к тому, что я чувствую к Гэбриэлу. Как я уже говорила, любовь – не череда проверок.
– Вы действительно любите его, не так ли?
– Да, конечно. Почему вы продолжаете спрашивать меня об этом? Неужели в это так трудно поверить? Гэбриэл – замечательный человек, – Калли вздохнула, – он – прекрасный человек.
Она не могла представить, как сможет жить без него.
Гарри внимательно вгляделся в Калли:
– Мне казалось, что вы использовали моего брата для своих собственных целей.
– Так было. Да, – виновато произнесла она. Но ведь результатом стала любовь?
Лицо Гарри смягчилось:
– Хорошо, но сейчас вы действительно любите его. И только это имеет значение. Я не хотел бы видеть, что ему больно. Женщины способны причинить мужчине столько горя.
– Мужчины способны на это не меньше женщин, – заметила Калли.
– Возможно, но Гэйб не из тех, кто запросто открывается перед женщиной – он всегда был очень осторожен. Он держался отчужденно с тех самых пор, когда был еще мальчишкой и эта шлюха, его мать, бросила его.
– Мать бросила его?
Гарри кивнул:
– Она использовала его как пешку в игре с нашим отцом. Запирая наверху в том доме, где вы останавливались, она прятала его, как если бы его вообще не существовало. Семь лет он находился там и никогда не видел ни своего отца, ни своих братьев, не бывал в загородном доме ни на Рождество, ни на Пасху – никогда. А ведь он законнорожденный.
На некоторое время Гарри замолчал, сосредоточившись на проезде между стоявшим фургоном и грудой ящиков.
– Наконец старая леди, двоюродная бабушка Герта, забрала его, а матери это было совершенно безразлично. Она даже не навещала его. Больше Гэйб ее никогда не видел.
Калли пришла в ужас. Такая участь даже хуже, чем быть настоящим сиротой.
– Он рассказывал мне о двоюродной бабушке Герте. Похоже, она замечательная леди.
Гарри фыркнул:
– Очень правильная леди, и всё же у неё никогда не было детей, и она не знала, что с ними делать. С нами обоими она обращалась как со своими псами, которых разводила. Жестко, строго, очень требовательно. У нее был железный характер; она была справедлива, но никогда не раскрывала маленькому мальчику своих объятий.
– Кто же раскрыл Гэбриэлу свои объятия? – спросила Калли, ее сердце сжималось при мысли о маленьком мальчике, которого не хотела собственная мать.
– Никто, – ответил Гарри.
– Должно быть, вы оба были очень одиноки, – предположила Калли, поглаживая волосы своего спящего сына.
– Со мной все было в порядке. Миссис Барроу приняла меня как своего собственного сына, но, хотя она и Гэйба любила, никогда не смела относиться к нему, как к собственному ребенку. Двоюродная бабушка Герта не допустила бы этого.
– Тогда я обязана восполнить все те объятия, которых он был лишен, – заявила Калли, – конечно, если он позволит мне.
Она смотрела на рассвет, встающий над Лондоном. Она и Ники очень скоро должны вернуться в Зиндарию. Но Калли надеялась, что они будут не одни.
И все же она не была в этом так уж уверена. Сначала она должна признаться своему мужу, что любит его.
Только тогда она сама узнает, любит ли и он ее.
Ведь Гэбриэлу придется бросить ради нее все, что он имеет.
Калли знала, что это самая огромная жертва, о которой только можно попросить. Однако выбора у нее не было.
Но, по крайней мере, она собирается провести с ним еще одну ночь. Еще одну ночь любви.
* * *
Все домашние не ложились в ожидании их возвращения. Из-за волнения никто не мог заснуть. Все собрались в гостиной, и Ники еще раз описал свое похищение и чудесное спасение, а слушатели постоянно восклицали, выражая в равной степени подлинное изумление и ужас.
Калли устало сидела, глядя на сына в час его триумфа. Она так давно не спала, и силы ее были на исходе. Несмотря на облегчение и радость от торжества Ники, она чувствовала подавленность. Гэбриэл не сказал ей ни слова. Он даже не посмотрел на нее, когда она обещала капитану вернуться в Зиндарию.
Он расположился в дальнем конце комнаты, молча наблюдая за происходящим. Всякий раз, когда она бросала на него взгляд, то видела, что он смотрит в любую другую сторону – на Ники, на Рейфа или Нэша, куда угодно, но только не на нее. Калли увидела часть его лица в зеркале, висевшем на дальней стене. Она слегка сместилась, так чтобы видеть его лицо целиком и иметь возможность наблюдать за его выражением.
Она поняла, что он следит за нею. Но стоило ей повернуть голову, он тут же отводил взгляд, однако, как только она отворачивалась от него, снова принимался смотреть на нее.
В его взгляде читались и сожаление, и жадность, словно он смотрел на что-то, чего не мог иметь, но вспоминал с большой любовью.
Калли вздохнула. Гарри оказался прав. Кажется, Гэбриэл полагает, что ее любовь основывалась на том, что он охранял Ники. Дорогой, глупый мужчина. Она бы его разубедила. Сразу после того, как призналась бы в своей любви.
Волков бояться – в лес не ходить.
– Пошли, Ники, – сказала Калли, поднимаясь, – настало время ложиться спать. Нам всем требуется отдохнуть.
Ники сразу поник:
– Но, мама, уже утро. Солнце встало.
– Это не аргумент, мой милый. Ты участвовал в настоящем большом приключении, но даже героям требуется отдых.
– Да, мама, – печально произнес герой этого часа.
* * *
Гэйб захватил бренди и вышел на террасу. Все остальные разошлись по спальням. Он же был слишком подавлен, чтобы попытаться заснуть.
Некоторое время спустя он подскочил от неожиданности, поскольку мягкие руки жены скользнули вокруг его талии. Ее объятие было очень решительным.
– Спасибо, – сказала Калли.
– Я ничего не сделал, – пробормотал Гэйб, – Ники спас себя сам. Я просто столкнулся с ним на дороге.
– Напротив, ты научил его ездить верхом, а значит, помог ему спастись, что в тысячу раз ценнее, чем быть спасенным кем-то другим – разве ты не заметил, что мой сын теперь чувствует себя героем? – она вновь обняла его.
– То, что его похитили – моя вина.
– Как интересно, что ты это сказал. Я-то думала, что это моя вина, но Гарри разубедил меня. И я
