Гэбриэл запустил пальцы в соблазнительный треугольник тёмных волос, почувствовав её жар, её влажность, её женский аромат разбуженного желания, осознав с диким мужским триумфом, что жена хочет его столь же сильно, как и он её.
Гэйб продолжал ласкать её, стремясь довести до максимального пика удовольствия, пока Калли не превратилась в нечто бесплотное, хныкающее от блаженства, лихорадочно поглаживающее его тело мягкими руками, осыпающее поцелуями все части его тела, куда только могла дотянуться.
Тогда и только тогда он вошёл в неё, застонав от сладости ощущения её горячей плоти. Она застонала в ответ, прижимая его к себе и задыхаясь.
– Да, да, да, – выкрикивала Калли с каждым его толчком в диком необузданном ритме, который поднимал их всё выше и выше, пока наконец они не вознеслись на самую вершину экстаза и небытия.
Гэйб продолжал обнимать Калли, они вместе плыли на подхвативших их волнах.
Прошло довольно много времени, прежде чем она произнесла:
– Я действительно хотела выстрелить в графа. Почему ты остановил меня?
– Позже это превратилось бы для тебя в сущее мучение, – ответил он, – ты никогда не убивала человека. Ты не знаешь,
Калли повернулась к Гэйбу и, уткнувшись подбородком в его грудь, долго смотрела ему в лицо.
– Полагаю, тебе приходилось не раз убивать, – сказала она мягко, – это терзает тебя?
– Теперь нет, – ответил он, – но очень долго не давало покоя. А тебе, с твоим мягким сердцем, было бы намного хуже.
Она обняла его и поцеловала в грудь:
– Расскажи мне.
Гэйб покачал головой:
– Тут нечего рассказывать. Он был солдатом, того же возраста, что и я.
– Сколько же тебе было?
– Девятнадцать.
До сих пор Гэйб не мог забыть взгляд другого мальчишки, когда тот понял, что умирает, действительно умирает. Гэйб не пожелал бы испытать это никому, особенно Калли. Даже если она и ненавидела того человека.
Калли ничего не сказала, только обняла его сильнее. Наконец, помолчав, она произнесла:
– Трудно представить, что больше не о чем беспокоиться. Всё кончено.
– Да. – Не о чем беспокоиться? Гэйб был с ней не согласен.
– Ты знаешь, теперь я должна вернуться с Ники в Зиндарию.
Да, Гэйб это понял.
– И я попрошу Джима поехать с нами в качестве компаньона Ники, вроде его брата. Это так важно, что у моего сына появился друг, для которого он просто Ники, а не «принц». К тому же, Джиму нужна семья.
Гэйб кивнул.
– Я также собираюсь просить Тибби поехать со мной в качестве моего секретаря.
Гэйб продолжал молчать.
– И... и я думаю, что, возможно, Итен тоже приедет, хотя бы через некоторое время. В Зиндарии такие быстрые лошади... и, может быть, он и Тибби...
Гэйб покачал головой:
– Я в этом сомневаюсь.
Калли вздохнула, затем бросила на него взволнованный взгляд:
– Но больше всего я хочу знать... какие планы у тебя, Гэбриэл?
– Пока не знаю.
Гэйб не был уверен, о чём она думает. А он должен знать точно.
– Я думала, что вы с Гарри собираетесь осуществить ваш замысел по разведению лошадей, – сказала она.
– Для этого я Гарри не нужен. Это была его идея, его замысел. Его мечта. И Итена.
– А что с Грейндж? Это же твой дом. Люди там зависят от тебя.
Гэйб вновь покачал головой:
– Я восемь лет отсутствовал, и они прекрасно справлялись без меня. В любом случае, скорее всего, Гарри сам станет управлять поместьем, по крайней мере, пока не обзаведется собственным домом.
Затем добавил:
– Там я всегда чувствовал себя не в своей тарелке. Я не знал, чего хочу.
– А теперь знаешь?
– Да.
Гэйб ждал, что она спросит, что же это.
А Калли ждала продолжения, смотря на него с надеждой. Он же ничего не мог сказать. Сначала он должен понять, с чем столкнется.
Молчание затянулось.
Калли выскользнула из постели, обнажённая подбежала к комоду и вытащила свою красную шаль. Она завернулась в неё, едва прикрыв ею своё тело.
Гэйб сел в кровати.
– Что ты делаешь?
– Есть кое-что, что я должна тебе сказать, Гэбриэл, – произнесла она, – но всё не так просто. Не могу сделать это голой. Или когда я касаюсь тебя.
Она выглядела весьма соблазнительно, но Гэйб наблюдал за ней, ощущая, что его пробирает холодок страха. Жена смотрела ему прямо в глаза как женщина, находящаяся на грани принятия очень трудного решения. Похоже, она собирается дать ему отставку.
Видимо, Калли думает, что ей достаточно поблагодарить его за оказанные услуги и затем объявить о том, что они расстаются.
Гэйб понимал, что она имеет полное право распрощаться с ним. Она вышла за него замуж, чтобы защитить себя и сына, а он подвел её. И теперь, когда граф Антон мёртв, Гэйб в качестве подходящего мужа ей больше не нужен.
Он внимательно наблюдал за ней, вышагивающей в своей чёртовой красной шали, едва прикрывавшей её тело и открывавшей очаровательную попку всякий раз, когда она делала очередной шаг.
Вероятно, Калли станет скучать по нему, находясь одна в своей спальне, но к ней тут же выстроится очередь из мужчин, каждый из которых мечтал бы стать возлюбленным принцессы. Она слишком чувственна и так очевидно притягательна, что трудно предположить, будто они не станут бороться за её расположение.
Только через его труп.
Всё, что осталось у Гэйба, это юридические права мужа, и ей-богу, если придется прибегнуть к этому последнему средству, он так и сделает.
Калли беспокойно вышагивала взад-вперёд возле кровати, закусив губу и нахмурив брови, выводя его из себя и подводя к самому краю отчаяния.
Она порывисто развернулась и проговорила:
– Дело в том, Гэбриэл, что ты взял на себя обязательства перед свидетелями и перед Богом, и я считаю неправильным, что ты хочешь уклониться от их выполнения. Я знаю, у тебя в Англии семья, дом и рузья, очень хорошие друзья. Здесь сотни людей любят тебя, но...
Внезапно в Гэйбе вспыхнул лучик надежды. Она думает, она для него кто?
– Сотни?
– Не дразни меня, я очень серьёзна. Я знаю, здесь, в Англии, у тебя целый мир, полный людей, которым ты нужен, а в Зиндарии у тебя была бы только... – Калли запнулась.
– В Зиндарии у меня была бы?.. – подтолкнул он её.
– Я.
– Ты?
