– А, Танюха, привет!
– Как поживаешь?
– Если бы не работа проклятая да не тяжкая семейная жизнь, все было бы прекрасно.
– А так?
– А так, нормально. Ты по делу или просто так?
– По делу.
– Очень жаль.
– Надо бы встретиться да поговорить.
– Срочно?
– Сегодня.
– Могу только с часу до двух, в обеденный перерыв. Ради тебя готов остаться голодным.
– Не бойся, я тебя накормлю.
– У тебя дома?
– Размечтался! В ресторане.
– На ресторан у меня денег нет, зарплату опять задерживают.
– С твоей зарплатой не в ресторан ходить, а в центр милосердия за бесплатным супом.
– Тоже верно.
– Я приглашаю. В час в «Волге», договорились?
– Воспитание не позволяет мне разрешить даме платить за меня в ресторане.
– Не бери в голову, встреча деловая, счет оплачивает мой клиент.
– Это кто же? Красавчик Снегирев?
– Какая тебе разница? Ты придешь или нет?
– Приду, куда я денусь, зря, что ли, тебя Ведьмой прозвали.
– Вот и молодец, тогда до встречи.
– Пока.
Я подождала, когда Кирсанов повесит трубку, и на фоне коротких гудков опять услышала сухой щелчок. Странно…
В ресторан я специально пришла на четверть часа позже назначенного срока. Я решила – пусть лучше Кирсанов меня подождет, чем я его.
Современная публика, посещающая рестораны, – это либо лица кавказской национальности, как пишут в милицейских сводках, либо очень коротко стриженные субъекты в тренировочных костюмах. И те и другие, как правило, приходят группами от трех человек и выше и считают каждую присутствующую в зале женщину, особенно без спутника, своей бесспорной собственностью. Убедить их в обратном иногда бывает возможно лишь ценой значительных физических усилий. При этом порой страдает и посуда. Реже мебель.
Кирсанов сидел у окна и внимательно изучал меню. Когда я подошла, он галантно встал и пододвинул мне стул, потом сел сам и спросил:
– Твой Снегирев не жмот?
– Вроде нет, а что?
– Хочу знать, как будем выбирать харчи, по правилу левой руки или по правилу правой руки?
Я рассмеялась.
– Конечно, правой.
Правило левой руки применяется тогда, когда вы стеснены в средствах. Заключается оно в том, что вы закрываете ладонью левую часть меню, с названиями блюд, и смотрите на правую половину, где обозначены цены, выбирая цифру поменьше. Выбрав, поднимаете руку и узнаете, что вы будете сегодня есть.
Правило правой руки применяется, когда денег много. Вы закрываете правой рукой цены и слева выбираете блюда, которые вам нравятся. Затем поднимаете правую руку и подсчитываете, сколько вам придется за это заплатить.
В Израиле, разумеется, все наоборот.
Кирсанов заказал рыбную солянку, эскалоп с гарниром из жареного картофеля, салат из крабов и много маринованных маслин.
Я ограничилась седлом барашка с трюфелями, фруктовым салатом под взбитыми сливками и большой порцией шоколадного мороженого.
Из напитков мы, посовещавшись, выбрали бытылку молдавского вина «Рожу де пуркар».
Хорошие французские и грузинские вина в России большая редкость, везде норовят подсунуть какую- нибудь фальсифицированную дрянь польско-украинского разлива.
Во время еды мы вели неторопливую светскую беседу. Когда обед стал подходить к концу, Кирсанов спросил, наливая вино в фужеры:
– Так что там у тебя стряслось?
– Да ничего особенного не стряслось, просто хотела тебя подкормить немного, а своих денег было жалко. Жена-то тебя так не накормит.
Кирсанов флегматично отпил вина, одобрительно покачал головой и неожиданно попросил:
– Ты меня в ресторан больше не приглашай.
– Это почему? Тебе не понравилось?
Он сделал еще глоток, посмаковал вино во рту и ответил:
– Наоборот, очень понравилось.
– Так в чем же дело?
– А в том и дело, что к хорошему быстро привыкаешь. Каково мне будет завтра после такого обеда есть дома суп из кубиков «Галина Бланка»? Захочется подзаработать, начнешь взятки брать, потом наркотой приторговывать, возможности-то у нас такие есть, сама понимаешь, а там, глядишь, и загремел под фанфары по этапу. А мне это надо?
– Ну, ты, Киря, философ. Прямо Лев Толстой. Может, еще босиком станешь ходить, чтобы избежать пагубной привычки к обуви?
– Босиком не буду, меня казенными ботинками и сапогами обеспечивают, а вот у «Ле Монти» обуваться не стану, это точно.
Я поняла, что хитрый Кирсанов таким завуалированным способом дает понять, не обидев меня при этом, что ради этого обеда он не собирается делать для меня что-либо связанное с нарушением служебного долга.
«Ай да, Киря! Ай да, сукин сын!» – мысленно воскликнула я, слегка перефразируя классика. Но Киря действительно молодец и умница. Я, опять-таки мысленно, ему поаплодировала. Как я могла раньше так недооценивать его? И на старуху бывает проруха, но лучше прозреть поздно, чем никогда.
Я посмотрела в его хитровато прищуренные, словно у плакатного Ленина, глаза и поняла, что он понял, что я поняла. Тем лучше. Можно сразу брать быка за рога.
– Ты знаешь, что твой телефон на работе прослушивается?
Киря чуть не поперхнулся молдавским.
– С чего это ты взяла?
– Уши каждый день мою. А вас что, в школе милиции этому не учат?
– Чему? Уши мыть?
– Пользоваться!
– Чем?
– Да ушами же, Киря, у-ша-ми, – повторила я по складам, – эти характерные щелчки я ни с чем не спутаю.
– Откуда ты все это знаешь?
– Меня, Киря, между прочим, тоже не на помойке нашли, я частный детектив и кое-чему обучалась.
– Это у кого?
– Мир не без добрых людей. Не будем отвлекаться. Факт налицо.
Кирсанов пожал плечами.
– Может быть, служба внутренней безопасности? Какая-нибудь плановая проверка?
